Не зная с чего начать, он просто открыл окно и сразу же его закрыл, так как тяжелый мокрый снег моментально засыпал широкий подоконник. Смахнув ладонью еще нерастаявшие снежинки вперемешку с холодными капельками на пол, он тяжело опустился на ее кровать. «Как противно».
Под матрасом ничего не было. «И куда же ты все спрятала? Неужели в стол? Если да, то такого банального решения я от тебя не ожидал». Он открыл верхний ящик стола. Взгляд упал на большую коленкоровую тетрадь. «Дневник», – прочитал он на первой заглавной странице. «Еще одно маленькое разочарование. Ну, я надеюсь, что хотя бы крестиком ты не вышиваешь».
Удо начал читать первую запись то собирая морщины на узком лбу, то растягивая обветренные губы в улыбке.
«День первый», – уж не задумала ли ты написать Библию, усмехнулся он. Итак.
«День первый.
Здравствуй, бумага. Совершенно не могу понять для чего я все это пишу, – просто под рукой оказалась чистая тетрадь. Я знаю, – меня ненадолго хватит: через пару дней я заброшу все это, так что не бойся, я не долго буду раздражать твою ровную поверхность звуками, превращенными изгибом руки в замысловатую вязь неразборчивого почерка».
«День второй.
Мне страшно. Я тоже имею право на страх».
«Ха-ха! Значит и ты, мое нежное дитя, сомневаешься в каждом своем шаге и измеряешь его до дюйма. Движения твоего тела и порывы твоей души никогда не пересекутся. Как тяжело разгадать тебя, ухватившись за едва заметную ниточку твоих странных мыслей».
Он поднял голову и посмотрел на плоскость потолка. Затем вновь принялся читать, едва вникая в смысл написанного.
«Криминал. Ей нужно работать в разведке. Это нечитаемо».
«День черт знает какой.
Я влипла. Полюбить того, кого не видела ни разу… Абсурд… Но тем не менее…».
Записей было немного. Понятно, что приумножалось их число лишь от случая к случаю, но для Удо и этого количества было куда более чем достаточно.
«Это кого же ты полюбила? Уж не невидимку ли»?
Внезапно он увидел целую стопку писем, которую почему-то не заметил изначально. Единственными символами, напечатанными на конверте, были четыре больших буквы, которые складывались в знакомое имя: Эмми.
«Что-то я не припомню, чтобы к нам заходил почтальон. Или он приходит только к избранным?»
Он читал и с каждой новой строчкой приходил в звериное бешенство. Последнее прочитанное письмо он смял, но сразу опомнился, – разгладил лист и сам прекрасно понимал, что это никуда не годится. Едва не выбивая клавиши из своих ячеек, он быстро набрал аналогичный текст на своем ноутбуке, распечатал, вложил в его в конверт и пошл обратно в комнату Эмми. С великим трудом заставил себя положить все это на место так же аккуратно, как оно до него лежало.
