Голоса | страница 23

Между ним и Эмми установилась невидимая, как его изощренный тайник, связь на тончайшем чувственном уровне, которого они с Удо не смогли достичь за три с лишним года существования их уже теперь не существующих для Эмми отношений. Очень часто они вдвоем сидели на крыше их дома, кутаясь в дырявые свитера и изношенные куртки, распивая на двоих прохладный вермут, оставляющий на губах липкие отпечатки своего существования.

Бес клал свою горячую голову к ней на колени и делился поистине детскими мечтами, в то время как она нежно гладила его по голове, молча пририсовывая белые крылья к его плотной спине.

– У тебя будут красивые дети, – он глубже зарылся в ее ладони.

– Ты думаешь? Я хочу мальчика. Назову его Дени, буду читать сказки и гонять с ним мяч на заднем дворе.

Хм, – он горько усмехнулся сам себе, – теперь у детей другие игры. Мой сын будет в семь лет измерять линейкой высоту вздыбленного члена, таращась на акселераток из PLAYBOY, а дочь просто закачает в себя тонну силикона и отбелит по-лошадиному выпирающие зубы, стянутые платиновыми брекетами. Возможно, она втиснет свое измученное тело в кофточку на пять размеров меньше чем одежда Дюймовочки, а по утрам я буду дико кричать от ужаса, наткнувшись на её ненакрашенный вариант, оккупировавший ванную комнату. Любимыми их книгами будут дырявые комиксы с тупыми ремарками и заляпанное жирными пятнами меню из ближайшего фаст фуда. Ну а меня они сплавят в пропахший мочой, вазелином и поташем дом престарелых. Они будут приезжать раз в два года и привозить в качестве откупа кучу разных ненужных мне более вещей, которые мне нельзя будет съесть из-за полного (или частичного, я еще не заглядывал в будущее) отсутствия зубов и совершенно незачем одевать, потому как дальше лавочки у крыльца этой богадельни нас никто не будет выпускать. Когда я умру они забудут прийти на мои похороны, но я не обижусь: мне будет уже все равно.

После этой длинной пессимистичной тирады Бес встал на ноги и прошелся по крыше.

– Значит ты не хочешь иметь детей? – Эмми была немного озадачена таким монологом. Бес всегда казался ей глупеньким и несмышленым, и сейчас она была вынуждена признать, что ошибалась на его счет.

Бес перестал мелькать перед ее глазами и присел немного подальше.

– Я не хочу, а точнее не желаю выпускать их в этот мир. В нем невозможно научиться ни хорошему, ни плохому. Там всем на все наплевать.

– Но мы с тобой живем именно в этом, а не в каком-то другом мире.