— Я рад за тебя. Правда, рад.
Роман притянул руку бывшей супруги к губам и нежно поцеловал. Возникла неловкая пауза. Оба не знали, о чём говорить. На выручку пришёл официант:
— Добрый вечер! Прикажете подавать заказ?
Роман перевёл взгляд на юного прыщавого, но опрятного вида и с приятной улыбкой официанта и, прочитав на бирке его имя, произнёс:
— Прошу меня простить, Андрей! У нас будут некоторые изменения, а вернее — дополнения. Приятель должен подойти. Для начала принесите нам бутылочку хорошего белого сухого вина, минералки без газа и фрукты. А когда подойдёт наш приятель, мы закажем по полной.
Через минуту юноша вернулся, деловито расставил на столе приборы и большую вазу с фруктами, откупорил штопором бутылку, наполнил вином на треть два бокала и со словами «приятного вечера» удалился.
— Совсем ещё мальчик, — глядя ему вслед, сказала Людмила. — Ему бы учиться надо, а не подрабатывать в кабаке.
— Да он, мне кажется, днём и так учится в каком-нибудь университете, а по вечерам подрабатывает. Жизнь заставила. Но мы ведь пришли сюда не для того чтобы обсуждать проблемы этого юнца? Предлагаю тост: за тебя!
— Не возражаю! — улыбнулась Людмила, беря в руку бокал.
Они с лёгким звоном чокнулись благородным стеклом и выпили прохладное вино.
— А скажи, Люсико, как тебе удалось так быстро вытащить меня из каталажки? — спросил Роман, наполняя бокалы снова.
— У меня были дела и посложнее. Я нашла сначала записи авторегистраторов владельцев машин, которые паркуются возле вашего офиса. Там видно, как ты выходишь из здания и ловишь такси. Там есть и время, и дата, и номер автомобиля. Найти таксиста не составило труда. Хотя, признаться, он оказался довольно мутным типом. Ничего не помнил, не знал, но, когда показали запись, вынужден был дать письменные показания в твою пользу. Одно слово — бомбила. Косвенные улики против тебя потерпели неудачу, а прямых, как ты знаешь, не было. Поэтому второй тост хочу посвятить твоему удачному освобождению. Желаю тебе больше не попадать в поле зрения этих страшных людей.
— Ты думаешь, они так просто от меня отстанут?
— Буду с тобой откровенна: они бы и меня стёрли в порошок, если бы не мой муж. Пусть и незарегистрированный, но муж.
— И кто у нас муж? — с лёгкой ехидцей спросил Роман.
— Гриневский Давид Осипович.
— Тот самый?
— Угу.
— Владелец заводов, газет, пароходов?
— Угу.
— Тогда за него тоже следует выпить.
— Ладно тебе ёрничать, Криницын!
— Да нет, я серьёзно. Теперь тебе бояться нечего, кроме самого Гриневского.
