Ответа не было.
— Слышь, Блэр? У меня сегодня в груди больно, наверное, лучше таблеток выпить.
Ответа не было. Наверное, Блэр снова торчал в кухне, у зеркала рядом с ночником, рассматривая жуть, в которую превратилось его лицо. Затем раздался скрип офисного стула. Зайка швырнул сумку за дверь.
— Ну и пиздуй. И постарайся не засрать рабочий стол, мне кой-чего написать надо будет.
— Да пошел ты, я для работы бумаги ищу.
— Нет, дружок, продолжай, — стон Зайки перешел в писк. — Развлекайся, ты уже час как встал. Странно, что ты ненароком себя не обтрухал.
— Это, блядь, для работы!
— Они такие разные, не так ли? Эти противоборствующие подростки, да?
Блэр так резко вскочил со стула, что тот подпрыгнул вместе с ним. Он пнул ногой дверь ванной и резко воткнул палец в клубы пара.
— Я до тебя, блядь, через минуту доберусь.
Брови Зайки скакнули вверх.
— Как провинциально, — сказал он, протягивая руку за пилкой для ногтей «Стефенсон рокет». — Как низко.
— Я не шучу, Заяц. Все, приехали. Ты меня достал.
— И я не шучу — ты себя до комы доведешь, хотя мне на это и насрать. — Зайка облокотился на край готической ванны. — И с хуя ли это ты так завелся?
— Знаешь, это называется частной жизнью. Основное универсальное, мать его, человеческое право.
— Универсальное, да? — фыркнул Зайка. — Ну и пошел на хуй тогда.
— И не строй из себя по любому поводу жертвенного, блядь, ягненка.
— Отлично, пошел, я сказал.
Блэр резко выдохнул, прижавшись животом к краю ванны.
— Я в эту хуйню больше не играю, Зайка. Нам по тридцать три года. Это наш первый реальный выход в мир, и извини, если тебе кажется, что я собираюсь засыхать тут рядом с тобой. Видишь ли, я слышал, как тикают часы, и они, блядь, тикают по мне.
— Звонят.
— Не перебивай!
— Извини, на самом деле — звонит колокол. Колокол по тебе, извини, конечно. «Не спрашивай, по ком звонит…»
— Заткнись! — Блэр швырнул бутылку с моющим средством в воду, во все стороны полетели брызги. — Я не позволю тебе съебаться отсюда. Мы здесь. Это — жизнь. Я не знаю, что у тебя за заеб, но я в игре.
— Это не у меня, а у тебя заеб, дружище.
— Нет, Зайка, это у тебя заеб — что бы я ни делал, ты просто обсираешься от страха. Взгляни на себя. Да ты должен от счастья охуевать, что я собираюсь построить наше будущее, ты просто тащиться должен оттого, что мы наконец будем свободны.
— Не тупи, через месяц нам возвращаться. Ах, «Альбион», приют юности…
— Я не вернусь туда. Даже не думай.
— Мы просто под наблюдением четыре недели, Блэр. Не надо уж тупить до такой степени. Я даже сумку не распаковываю.
