Но, открыв глаза, она вновь оказалась в сорок первом административном округе Иблильска: горной, жутко ветреной, малонаселенной местности, чьи границы каждый день менялись из-за войны: еще не отдельное государство, но уже не провинция; лишенное крыши чистилище, где звуки звучат гулко, как монеты, падающие в стенах монастыря, где ни на миг не стихает минометный огонь со стороны десятка близлежащих эмбриональных республик.
Макс повернулся к сестре и сплюнул в снег.
— Посмотри, что ты натворила. Мы теперь в дерьме.
— Пасть захлопни, это твоя чертова неповоротливость стоила ему жизни. Посмотри на себя, сколько ты топлива сжег, чтобы проехать крошечное расстояние на своем дебильном тракторе!
— Ха! Вот бы я поржал, потащи ты тело без трактора!
— Ты не знал, что тут будет тело!
— Насрать. Это из-за тебя старик сдох! Просто я застал над трупом человека, подозрительно похожего на тебя!
— Не пизди, я могу быть рядом с его телом хоть каждый день!
— Но в другие дни его тело могло дышать. Старик сдох из-за тебя! А ты хочешь, чтобы я оскорбил святых, не надавав тебе по харе. Перекрестись, пока на тебя не навесили грехов похлеще.
— Ха! А ты…
— Перекрестись!
В небе аэроплан прочертил яркую полосу, пролетая на запад к источнику страстей, слишком высоко, чтобы увидеть молодых людей, не отбрасывающих тени, крестящихся на небо. Они сделали это, чтобы дух Александра смог утечь в сады, хотя бы смутно интересные Богу. Двое типичных молодых ибличан, он — с повадками дикого зверя, она — полная опыта и чистоты, крестились, пока их руки чуть не сломались под весом Небес, и выкрикивали на своем наречье хрипящие и шипящие звуки, бившие в небо словно чечетка. Жители Карачаево-Черкесии думали, что чужие языки — это если не убийство, то извращение их родного языка.
Но язык ибличан существует только в Иблильске.
Говорят, что этот язык особенно хорош для выражения презрения. Советские ученые некогда утверждали, что медленная смерть была настолько яркой частью иблильской культуры, что это привело к презрению к смерти, презрению изощренному, с высоко ироничным подтекстом. Однако, чтобы презирать смерть, пришлось также презирать жизнь. Поэтому, по горькой иронии, лингвистическая адаптация культуры к окружающей среде происходила в условиях последнего витка развития цивилизации: она безнадежно влилась в замкнутый круг, отвергающий дальнейшее существование.
Советские ученые сделали такой вывод, когда им еще за это платили. Теперь никому не платят за то, чтобы анализировать происходящее в Иблильске, да и вообще во всех воюющих народах, проживающих на славном Кавказе — истинной грани Востока и Запада.
