Кроме яиц, в холодильнике ничего не было. Ничего, Катька вечером купит чего-нибудь вкусного, успокоил себя психолог. А пока и глазунья сойдет.
— Ну что смотришь? На вот, только сухой, другого нет, извини. — Он насыпал в блюдечко Трофиму сухого корма, и тот как бы нехотя, как будто делая хозяину одолжение, подошел к блюдцу и стал грызть сухарики. — Катерина придет — вот тогда, наверное, получишь какое-нибудь лакомство. Она тебя не забудет, не бойся, — говорил Павел коту.
Павел включил магнитофон и, посмотрев на часы (слава богу, еще двадцать минут), стал пить кофе и слушать 40-ю симфонию Моцарта. Он всегда ставил ее, когда надо было взбодриться. Психолог опасался, что, слушая рассказы Кудрявцева о его похождениях, он может уснуть. И тогда прощай триста долларов за сеанс. Рок-музыка ему быстро надоедала. Старые группы он слышать просто не мог, они набили оскомину, а новые были не такими интересными. Павел следил за новинками, но никогда больше двух раз не слушал новый диск с современной музыкой. Этническую музыку и музыку для медитаций он слушал в соответствующие моменты, когда хотелось расслабиться, отключиться. Джаз никогда не любил и не понимал его прелестей, как ни пытался. А вот классику с недавнего времени стал ценить, хотя сам музыкой никогда не занимался. Классика была универсальна. Она наполняла его энергией и никогда не надоедала. Он слушал все: Моцарта и Бетховена, Равеля и Берлиоза, Шостаковича и Дебюсси. Он не был знатоком классической музыки, никогда бы не смог отличить исполнение Святослава Рихтера от Глена Гульда и не пытался этого делать. Он просто слушал музыку и радовался тому, что в сорок лет открыл для себя новую радость в жизни.
До конца дослушать 40-ю симфонию, как и ожидалось, ему не удалось, потому что раздался звонок, и Павел пошел открывать Сергею Кудрявцеву. Вот уже второй раз он приходит минута в минуту. Как будто ждет под дверью, чтобы позвонить вовремя, подумал Павел и усмехнулся сам себе — такие люди, как Кудрявцев, никогда и ничего не ждут. Они просто приходят и берут то, что им нужно, в любое время. А их пунктуальность — это вежливость королей.
От кофе Кудрявцев отказался, и они расположились в двух креслах друг против друга. Между ними стоял журнальный столик. На нем пепельница, чашка кофе Павла. Как Павел и ожидал, Кудрявцев начал с сексуальных откровений. Секс — такая область, которая волнует людей всегда, и, как показывает жизнь, способные заниматься им люди не оставляют его даже в периоды депрессии. Кудрявцев во всех подробностях описал эпизод в клубе, как он сначала занимался любовью со своей девушкой, а потом вдруг неожиданно для самого себя стал издеваться над ней, перейдя к более извращенным видам, а потом вообще стал мочиться ей в лицо.
