— Задумываюсь ли я перед тем, как предпринять что-либо?
— Часто ли у меня бывают спады и подъемы настроения?
— Обычно я поступаю и говорю быстро, не раздумывая?
— Часто ли я чувствую себя несчастным человеком без достаточного на то основания?
— Выхожу ли из себя, злюсь ли?
— Часто ли я действую под влиянием минутного настроения?
— Предпочитаю ли книги встречам с людьми?
— Легко ли меня обидеть?
— Я вспоминаю бабушек?
— Часто ли меня беспокоит чувство вины?
— Считаю ли я себя человеком возбудимым?
— Чувствительным?
— Я больше молчу, когда нахожусь в обществе других людей?
— Волнуюсь ли я по поводу неприятных событий, которые могли бы произойти?
— Бывает ли у меня сердцебиение от волнений?
— Могу ли я назвать себя нервным человеком?
— Страдаю ли я от бессонницы?
Гульсум быстро отвечала на вопросы. Иногда у нее возникали сомнения, какую кнопку нажать, но она тут же вспоминала указание Катрин и нажимала, не думая. Вся процедура заняла около часа. Наконец Катрин замолчала, и Гульсум поняла, что прозвучал последний вопрос.
— Хорошо, — сказала Катрин, встала с кресла и заняла свое место у компьютера.
— Теперь садись в кресло. — Гульсум вышла из-за стола, прошла в кресло и расслабленно откинулась на спинке. В комнату вошел тот самый молодой мужчина в белом халате, который делал Гульсум энцефалограмму, подошел к столу Катрин, протянул ей листы и вышел. Катрин внимательно читала лист. Результаты моего обследования, поняла Гульсум.
— Очень хорошо, — сказала Катрин, — как я и предполагала, ты в полном порядке. Никаких отклонений, очагов возбуждения не видно, болезненные мозговые реакции отсутствуют. Замечательно. Ты довольна?
Гульсум пожала плечами. Почему она должна быть довольна или недовольна? Ей абсолютно все равно.
— Ну ладно. А теперь скажи мне, дорогая Гульсум, бывают ли в твоей жизни хорошие воспоминания? Я понимаю, что недавно ты перенесла большое горе и оно все заслонило от тебя, но ведь наверняка до него все было не так уж и плохо? Я права?
Гульсум кивнула.
— Вот видишь. Я знаю, что ты училась в университете, в Москве, все было не так уж и плохо. Но я сейчас прошу тебя рассказывать не о веселой студенческой жизни. Нет, я о другом. У каждого человека есть какое-то детское секретное воспоминание, которое он вспоминает в трудные минуты. Ваш или нет, извини, русский писатель Достоевский, говорил, что если оно у человека есть — а я верю, что оно у тебя есть, — то ему ничего не страшно в жизни.
