Вдруг Лена вскочила, и Дима поднял голову посмотреть, что было причиной такого оживления девушки. Понятно. Из домика вышел молодой чеченец, и они с Леной пошли навстречу друг другу. Он поцеловал ее в щеку, и они стали о чем-то мило беседовать. Дима взял саквояж, чтобы отнести его в палатку. Делать было нечего, и он улегся на одеяло. Эх, отосплюсь я здесь, в чеченском плену, как в санатории, блаженно подумал он и закрыл глаза.
20
В десять утра Гульсум, как и было условлено, пришла на рынок. Бориса она не увидела, да и как она могла сразу его заметить, ведь они не договорились о месте встречи. А рынок большой. И такой оживленный, как будто нет никакой войны, как будто все, как раньше.
Гульсум ходила возле прилавков. Зелень, овощи, фрукты. Она чувствовала себя в Гудермесе спокойно. Здесь ее никто не знал, не то, что в Грозном, где постоянно выражали бы сочувствие, и это было бы ей очень тяжело. Гульсум смотрела, как мальчик помогал бабушке пересыпать картошку из мешка. В этот момент ее кто-то тронул за плечо. Она сразу поняла — Борис.
— Пойдем посидим вон в том кафе, — сказал он, показывая на забегаловку возле рынка.
Они вошли в дверь небольшого кафе, Борис осмотрелся по сторонам и показал Гульсум на столик около стены.
— Будешь что-нибудь? — спросил он девушку.
— Нет, спасибо, я ничего не хочу.
— Я возьму тебе кофе.
— Хорошо.
Гульсум села за стол, через минуту подошел Борис с двумя чашками кофе.
— Как тебе квартира, условия? Все нормально?
— Да, все хорошо, спасибо.
— Как настроение? — Борис спрашивал, не смотря на Гульсум, как бы между прочим.
— Все нормально.
— Скоро приступим к заданию. Но сначала я хочу пригласить тебя в гости.
— В какие гости? — не поняла Гульсум.
— Ты знаешь, что такое ваххабитская община?
— Слышала кое-что.
— Хочешь вступить? Насильно никто тянуть не будет, говорю сразу. Желающих достаточно. Главное для тебя — выполнить спецзадание. Только этого от тебя ждут. Остальное — по желанию.
— Нет, я не хочу вступать в общину, — твердо глядя в лицо Бориса (он по-прежнему избегал ее взгляда), сказала Гульсум.
— Я так и думал, я не ошибся. Я знал, что ты откажешься. Но подумай как следует, может, и зря. Там у тебя появился бы муж, который дарил бы тебе сексуальные радости.
— Я не нуждаюсь в сексуальных радостях, — сказала Гульсум, поставив чашку на стол.
— Нуждаешься, все нуждаются, ты просто так думаешь сейчас. А там бы сразу отвлеклась. Ну ладно, не хочешь — не надо. Я вижу: ты другая. Понятно, университет и все такое. Но потом, когда захочешь, а будет поздно, ты пожалеешь. — Он посмотрел на Гульсум. Она кивнула: пусть будет поздно.
