– Тогда ты сомневаешься в самом покровителе, – недоверчиво возразила Даника. – Ты не уверен в существовании подобных чудес? Но как может тот, кто вырос среди священников и сам наблюдал множество чудес, называть себя не верящим ни во что?
– Я никем себя не называю, – не согласился Кэддерли. – Я просто ни в чем не уверен.
– Но ведь ты сам видел волшебство, дарованное Небесами, – заспорила Даника. – Взять хотя бы… исцеление Тинтагеля.
– Я верю в волшебство, – признал волшебник. – Нельзя отрицать то, что произошло с родным Фаэруном. Да, я чувствую силу, но не могу сказать, откуда она исходит.
– Это беда всех образованных людей, – иронично пробормотала Даника. Кэддерли снова посмотрел на нее через плечо. – Ты не можешь поверить в то, что не поддается проверке опытом. Но разве все осязаемо? Неужели нет места для веры в сознании того, кто способен проникать в глубочайшие тайны мироздания?
На озере разыгрался ветер. На берег набегали барашки, неся на спинах последние отсветы уходящего дня.
– Я просто не знаю, – сказал Кэддерли, глядя на катящиеся волны и стараясь понять, нет ли символического значения в этом убывающем дневном свете.
– Почему ты ушел? – снова спросила Даника, и он понял по ее требовательному тону, что она хочет получить ответ любой ценой, даже если это повредит им обоим.
– Я испугался, – признался он. – Боялся убивать дальше. Боялся, что убьют тебя. Что я не смогу этого вынести.
При этих словах он остановился и громко сглотнул, вынужденный с трудом подбирать слова, описывающие то давнее состояние.
В комнате повисла тишина, Даника не осмеливалась прервать работу его мысли.
– Я боялся умереть.
Вот оно что. Кэддерли только что сознался в собственной трусости. Он обхватил себя руками за плечи, боясь ее жалящего обвинения.
– Конечно боялся, – сказала она вместо этого, и в ее замечании не слышалось никакого укола. – Ты ставишь под вопрос свою веру, спрашиваешь есть ли в этом мире что-то кроме того, что мы видим. Если ты считаешь, что нет, тогда что значит честь? Храбрость зиждется только на этом понятии. Ведь ты бы умер за Элберета, ты уже доказал это. Или если б тебе пришлось отдать за меня жизнь, ты не колеблясь бы это сделал. Я никогда не сомневалась в тебе.
Кэддерли продолжал молча смотреть в окно. Он слышал, как Даника снова заерзала на кровати, но не обратил на это внимания, слишком погруженный в раздумья. Он наблюдав как заходит солнце, и знал, что слова Даники справедливы. Он испугался смерти в Шилмисте, но только потому, что сражение шло вразрез с его принципами, которые, в свою очередь, проистекали из веры.
