Я попробовал вернуться домой, в свой
полудачный квартал на склоне горы —
проскользнув по дуге со стороны рынка,
и тихо плыл, рассекая прозрачные пруды
запахов розмарина, аниса и фиговых деревьев,
мимо светящихся автобусных остановок,
полуодетых скелетов в витринах, вдоль
мусорных баков и каменных оград,
как в свое время на велосипеде —
полудержась за руль – среди клеверных
и ржаных полей в июльский полдень.
Улицы были пусты и дорога легка,
мой ковер-самолет еле слышно шуршал
на высоте стрекозы над водой, совершая
так называемое «торможение двигателем»
на длинном спуске. Возникло ощущение
и собственной бесплотности или невидимости:
отсутствия трения с окружающим, отсутствия
центра – то есть его присутствия
во всем.
Посреди дороги на повороте
был какой-то большой пакет, куль, то ли
пустой, занесенный ветром, то ли
с мусором, не выше полуметра. Увидев его
чуть ли не в последний момент, я вывернул
вбок. Проезжая мимо, разглядел:
это был человек. Он сидел,
замечательно сгруппировавшись,
обхватив руками поджатые ноги
и положив голову на колени.
Я затормозил и встал рядом.
Он был в метре от открытого окна моей машины.
Не поднял головы. Не сделал ни одного движения.
Не сотрудничал в живом контакте.
(Моя первая реакция была агрессивной, но он —
ничем ей не помог. Я – не хотел
ввязываться ни в какие истории,
в духе кинотриллера средней руки,
мне было достаточно и того, что не
произошло.) Посидели рядом. Помолчали.
Я поехал дальше.
Самоубийство в нашей цивилизации —
не грех и не доблесть, а одно из прав человека,
следующее из свободы выбора. Я знаю
по меньшей мере один случай, когда
оно сопровождалось чувством света
и облегчения. Это «поле» и до сих пор стоит
в ногах у каменной плиты на могиле самоубийцы.
Он не мог найти никакого другого выхода.
Ему так – стало легче. И он никого
не пытался утащить с собой.
Я припарковался у дома
и еще полчаса сидел в машине. Почему же эти люди
пытаются втянуть в свой ужас еще кого-то? Зачем
им нужен попутчик, когда у них слабеют ноги
перед пропастью, которая всегда перед каждым?
Вероятно, логический предел эгоцентризма.
Тот же самый, что у абсолютной власти.
Абсолютного насилия. Абсолютной агрессии.
Что с того, что они приходят к тому же
как бы с другой стороны —
со стороны слабости?
