Отмеченные свойства, плодя и воспроизводя историческую неразбериху, до сих пор напоминают о себе социальной инертностью, ущемлённым чувством меры и малой склонностью к индивидуально осознанному бытию, а неразвитая дисциплина приводит к политической, социальной и бытовой несамостоятельности. Туземные племена, веками пребывая в естественной для себя среде обитания, подобно американским индейцам оказавшись беззащитными перед действием «огненной воды», в процессе своей ассимиляции «поделились» этим свойством с жителями Великой Русской Равнины (доуральской России).
Раз уж мы затронули алкоголь, то замечу: если к вину постепенно доливать воду, это будет не «другое вино», а суррогат, в котором даже и запаха вина может не оказаться. Нелепость надуманного добавления к великоросской самости (или, чего уж там, – «вливания» в неё) всего, не имеющего с ней единосущих свойств, становится очевидной потому, что не может называться цивилизацией то, что не имеет к ней никакого отношения. В противном случае активное «колониальное участие» Англии, Франции, Испании или Дании в жизни аборигенов Австралии и Океании (включающей Меланезию, Новую Гвинею и Полинезию) следует считать «англо-», «франко-» или «датско-таитянской цивилизацией», что здравомыслящему человеку, конечно же, не придёт в голову. Многовековое внеисторическое, внеобщественное и внесобытийное существование можно называть как угодно – культурой неолита, триполья или эпохой бронзы, но уж никак не цивилизацией, являющейся суммой многовекового опыта созидания историко-культурной, политической и социальной значимости.
III
Расширение Руси.
В связи с развитием тех или иных ареалов полезно помнить, что эволюция не знает статики. В общественной ипостаси имея позитивное или регрессивное, но всегда динамическое движение, она обусловлена некими историческими обстоятельствами, а потому принимает социальные и бытийные формы в соответствии со сложившимися (и продолжающими складываться) условиями и обстоятельствами. Последние, отнюдь не всегда приводя к государственности и по этой причине никак не соотносясь с эволюцией (но порождая в умах спекулятивные формы, как в случае с мифическим «евразийством»), не могут иметь и культурноисторического продолжения. Видимой частью этого непродолжения является малая способность перенимать цивилизационный и культурный опыт – будь то выверенная веками система ценностей мегакультур или эстетика культур регионального масштаба.
