– Знаешь, а ты довольно потрясный парень, француз.
Алек улыбнулся своей убийственно сексуальной улыбкой, и я готова поклясться, что мой клитор заныл в ответ.
– Я в курсе, chйrie, – ответил он, нагнувшись и нежно поцеловав меня. – Но и ты должна запомнить, что ты тоже дар этому миру.
Алек всегда умел подобрать нужные слова. Слова, которые могли успокоить или соблазнить и неизменно на меня действовали.
Я вывела его за руку в гостиную нашего номера-люкс. Было слишком наивно надеяться на то, что Мейсон и Рейчел уже ушли. С другой стороны, мне надо было просто выглянуть в окно. Дождь. Потоки дождя разбивались о раздвижную дверь. А это значило, что тренировку отложат или вообще отменят.
И Рейчел, и Мейсон были полностью одеты. Они расположились в обеденной зоне за трапезой, которая, судя по всему, была уже ланчем, а не завтраком. Черт, а который сейчас вообще час?
Мейсон остановил взгляд на Алеке и на мне: в халате, с всклокоченными волосами и щеками, почти наверняка раскрасневшимися после последнего оргазма – в общем, весь мой вид говорил, что меня только что хорошенько оттрахали. Мейс ухмыльнулся.
– Привет, сладенькая. Хорошо спалось?
Тут вмешался Алек.
– Не сказал бы, что мы спали, – сообщил он, с самым развязным видом играя бровями.
Мой француз был неисправим. Рейчел не сказала ни слова. Она сидела с широко распахнутым ртом, в паре сантиметров от которого застыла вилка с нанизанной на зубья клубничиной.
– А-а, это Алек, а это Мейсон и его подруга Рейчел.
Рука Рейчел упала, и вилка громко звякнула о тарелку.
– Э-э, привет? – нерешительно произнесла блондинка.
Определенно, я впервые видела, как эта профессиональная, собранная женщина абсолютно не знает, что сказать – если, разумеется, дело не касалось одного высокого и горячего, как грех, бейсболиста.
Мейсон задрал подбородок. Я развернула Алека и подтолкнула к двери. Мы еще не скрылись из виду, но ему всегда было плевать на чужое мнение. Вместо того чтобы выйти, он подтащил меня к себе, положил одну руку мне на задницу, вторую – на затылок, с силой прижал к себе и впился поцелуем в мой рот. Язык и губы пустились в пляс в самом восхитительном из прощальных поцелуев.
В конце концов, когда мы оба уже задыхались, он меня отпустил.
– Je t’aime[6], Миа, – сказал он.
В его голосе прозвучала любовь, которую, как я знала, он ко мне испытывал. Я прочно заняла место в его сердце. И этого мне было достаточно.
– Я тоже люблю тебя, Алек.
Я проводила его взглядом, пока он не вошел в кабину лифта.
