Сам я не мог избавиться от мысли о том, как порой жестока ирония судьбы: только простуда президента позволила ему в последний раз пообщаться с отцом на равных, пока тот еще был способен нормально изъясняться. Вновь увидеть посла в таком состоянии ему уже не доведется.
Жизнь может измениться в мгновение ока. К такому невозможно быть готовым.
Естественно, президент стремился как можно быстрее вернуться из Вашингтона в Палм-Бич. К несчастью, к вечеру столицу накрыл густой туман, и следующие несколько часов объявили нелетной погодой. Президент, генеральный прокурор Роберт и их сестра Джин приехали ближе к ночи, ни один из них не сказал ни слова на пути в палату отца, но все было понятно по необычайно серьезным выражениям лиц.
Остаток вечера семейство Кеннеди провело кто у постели посла, кто в больничной часовне. Порой состояние больного улучшалось и он даже узнавал сидящих вокруг родственников, но сознание быстро покидало его. В конце концов уже после полуночи медсестра убедительно попросила всех присутствующих поехать домой и попробовать поспать. Самому пациенту тоже нужно было отдохнуть.
До своего номера у «Вуди» я добрался около часа ночи. После такого напряженного дня меня должно было быстро сморить, но почему-то я еще долго не мог уснуть. Перед глазами все стояло печальное лицо миссис Кеннеди: я винил себя за то, что никак не мог облегчить ее боль.
Следующий день был не легче: в госпиталь приехали остальные дети посла Кеннеди, и тяжкий караул пополнился новыми часовыми.
Прошла неделя, и стало ясно, что посол не выказывает признаков немедленного выздоровления. Президент и миссис Кеннеди каждый день ездили в больницу и молились за здоровье больного в церкви Святой Анны либо в больничной часовне. К сожалению, тяжелый период в личной жизни – не повод откладывать государственные дела на потом, поэтому в четверг двадцать первого декабря президент вылетел на Бермуды, чтобы провести заранее запланированную встречу с премьер-министром Макмилланом. Переночевав на островах, в пятницу он уже вернулся в Палм-Бич.
Пока мистер Кеннеди был в отъезде, мне пришел звонок на командный пост в резиденции Пола. Связист сказал, что к телефону зовут именно меня: это означало, что звонящий – друг миссис Кеннеди. Обычно все звонки проходили через связиста, но с некоторыми людьми по просьбе первой леди меня соединяли напрямую. Я взял трубку:
– Клинт Хилл у телефона.
– Вам звонит мистер Синатра, – сказал связист. Я чувствовал, что он должен позвонить, и ответил:
