Это было именно то, чего президент пытался избежать. Не желая испортить детям прогулку, он поручил Кэролайн с братом агентам Бобу Фостеру и Томми Уэллсу и вернулся в «Карлайл», куда вошел с главного входа по Семьдесят шестой улице. Его настолько расстроило, что он даже не может просто погулять с дочерью по Центральному парку, что агентам пришла в голову следующая идея: мы провели его через отель и вывели через редко используемую заднюю дверь на Семьдесят седьмой улице, где нас ждала малоприметная машина. Мы доехали до парка, доставив туда никем не замеченного президента, и встретились с Кэролайн, Стивеном и агентами детской группы. Президент гулял с детьми по парку около двадцати минут полностью анонимно. Никакого общественного внимания, никакой прессы. Мистеру Кеннеди это понравилось.
Было очень радостно видеть, что у президента есть хоть немного личного времени, когда он просто отец, гуляющий с дочерью в Центральном парке. Следующей по расписанию была месса, и президент вернулся в «Карлайл» вовремя, чтобы забрать миссис Кеннеди и ее сестру Ли в церковь Святого Игнатиуса. Я занял место в церкви позади миссис Кеннеди, агент Арт Годфри сидел рядом со мной, позади президента. Остальные агенты рассредоточились вокруг церкви.
Когда наступило время для тарелки с пожертвованиями, все мы знали, чего ожидать. Президент протянет руку назад ладонью вверх. Ни он, ни миссис Кеннеди не носили с собой наличные деньги, поэтому один из агентов должен был положить двадцатидолларовую банкноту в ладонь президента для пожертвования.
Вскоре ладонь президента протянулась к Арту Годфри. Годфри посмотрел на меня, потом округлил глаза, я попытался не рассмеяться. Он раскрыл кошелек и положил двадцать долларов в руку президента. Президент взял купюру, посмотрел на нее и затем, не говоря ничего, снова протянул руку назад. Годфри повернулся ко мне и раскрыл кошелек, показывая, что он пуст. Так что я достал свой кошелек и дал президенту еще одну двадцатидолларовую купюру. Он снова посмотрел на нее и снова протянул руку. Настала очередь Годфри лопаться от смеха. У меня оставалась только десятка, которую я отдал президенту, надеясь, что ему больше не понадобится. К счастью, в это воскресенье пятидесяти долларов оказалось достаточно.
Эвелин Линкольн, секретарь президента, всегда возмещала нам расходы, но обеспечение президента наличными деньгами для тарелки с пожертвованиями всегда служило для нас предметом шуток.
