Однако воднолыжный дуэт не просуществовал и пары секунд: почти сразу же они наткнулись на небольшую волну и упали в воду. Девочка не горела желанием повторять попытку, но и назад на лодку забираться тоже не хотела.
– Я хочу доплыть до берега сама, мам, – объявила она.
Не желая подавлять энтузиазм дочери, миссис Кеннеди согласилась отпустить ее, но только при условии, что плыть она будет в надувном круге и в сопровождении агента.
Я замахал в сторону второго судна и крикнул:
– Кэролайн хочет поплыть обратно!
Агент Пол Лэндис незамедлительно прыгнул в воду и поплыл с девочкой обратно к берегу, а ее мама решила еще немного покататься на лыжах. Конечно же, один из фотографов с телеобъективом запечатлел жену и дочь президента в прыжке, и утром они оказались на первых полосах газет во всем мире. Это вызвало некоторый резонанс, особенно в Великобритании, где одна из лондонских газет поместила над фото заголовок:
ПОЖАЛУЙСТА, МИССИС КЕННЕДИ,
НЕ ДЕЛАЙТЕ ТАК БОЛЬШЕ!
Статья утверждала, что матери всего мира были в ужасе от фотографии. «Водные лыжи опасны даже для взрослых, а ставить на них четырехлетнего ребенка – полное сумасшествие».
Я знал, как уверенно миссис Кеннеди стоит на лыжах и как хорошо плавает Кэролайн, поэтому не видел в этом никакой опасности. Так же как президент пытался передать дочери свою любовь к парусному спорту, ее мать пыталась показать девочке прелесть своего любимого занятия. Тем не менее у меня было ощущение, что вскоре после случившегося миссис Кеннеди получила строгий выговор от своего мужа телеграммой или по телефону. Кэролайн, по крайней мере, больше не высказывала желания кататься с мамой на лыжах.
У нас вошло в привычку приезжать в пляжный домик к десяти часам утра, немного плавать в море перед ланчем, а затем предаваться веселью на берегу или на лодке. Когда миссис Кеннеди находилась на пляже, за ней следил смотритель-итальянец со своей женой. Супруги средних лет обожали детей и были рады сделать все, что угодно, для своих знаменитых гостей.
Женщина каждый день готовила ланч, а смотритель передавал игрушки, полотенца и даже детей вверх и вниз по ступенькам.
Однажды, когда я стоял на причале, ко мне подошел смотритель, держа в руках большую миску.
– Бонжорно[16]! – сказал он с широкой улыбкой.
– Бонжорно! – поприветствовал я его в ответ.
На этом возможности нашего общения исчерпывались, поэтому я просто улыбнулся и стал ждать его дальнейших действий. Смотритель опустился на колени и уставился в воду. Резко выбросив правую руку вперед, вытащил ее обратно он с маленьким кальмаром в кулаке. Мама мия! Неужели он только что это сделал? Он быстро сунул голову кальмара в рот, откусил ее и выплюнул. Я не мог в это поверить! Никогда в своей жизни я не видел подобного. Обезглавленного кальмара он положил в миску, а сам повторил процедуру раз пять или шесть. Он поднял на меня взгляд, сказал что-то на итальянском, широко улыбаясь, взял миску и зашагал обратно по лестнице.
