— Давай, братцы, пока в руках-то зуд, пока дыр-то нет!
И те тоже в азарт вместе с Балабилкой, только счет подавай. Радость всем: дело-то наудачу! Без заминки, без задоринки, ни пролета, ни подплетины. Когда у мастера в сердце жар, тогда и работа навеселе. Балабилка держит узор перед собой, а в памяти у него старое да бывалое, житье его молодецкое, ночи темные осенние, ветры буйные, да костры среди чиста поля, да песни, кои на фабрике петь запрещают. Все-то припоминается, и уж вроде перед ним не то, что на бумажке написано да на стан к нему прислано, — перед глазами иной узор во всей явственности.
Однако у Балабилки ежечасно в памяти строгий наказ хозяйский: свернешь с узорчатой стежки — Камчатка тебе. Для начала же отблагодарят плетью на хозяйском дворе или в юстицколлегии.
Но так и тянет Балабилку свернуть со стежки узорчатой. Словно бес ему на ухо шепчет:
«Балабилка, четни на золотую нитку! Молодцу, что в рисунке народ ведет за собой, в очи-то огня брызни, в кудри-то ему черного шелку побольше. Чело-то бы ему высокое, а осанку молодецкую!»
Чем узор ярче, тем на сердце горячей, тем чаще шопот в ухо Балабилке. Должен он четнуть на нитку простую, льняную, — четнет на золотую или на черную шелковую. Помощники дергают за бечевочки: и встает, оживляется мало-помалу на скатерти удалец-детинушка.
Бросил Балабилка узор, сам и смеется и крестится.
— Ты что, Балабилка?
— Братцы, около меня бес путаник: на уме у меня числа, на голосе-то у меня другие. Сам себе я не хозяин.
— Полно-ко тебе, братец, эва как у нас цветисто. Коли бес с подсказкой, так спасибо ему — знать, он за нас сухоруких, — подсказывают друзья Балабилке.
— Бедуха, братцы! Опять нам скоро сыскная изба.
— Ну, за такой узор — и от самой царицы не постыженье! — говорит Мартьян.
У Балабилки полон рот воды, бурдюками щеки, лицо круглое. Прыснул на метелку, которой ткацкий пух обметали вокруг стана, покропил да с причетом:
— Эй, бес, тебе путь в темный лес, иль под крайний стан, иль ко мне в карман.
Гусю и Беляю потеха на Балабилку-затейника, пересмешника. Тут как раз в светлицу вошел хозяин, как журавль на тонких длинных ногах, в белых штанах, в камзоле синего сукна с красными отворотами, с золотыми манжетами.
— Что это у тебя здесь за половодье, Балабилка? Подумаешь, какой воеводский сын: то ему пыль, то чих, то тяжелый дых. Все с привередьем.
— До привередья ли? Ткацкая пыль, что фимиам по заутрени. Хуже история: бес под станом счет путает.
