Защищаясь, я сворачиваюсь в клубок и закрываю лицо. Первый удар мучительно болезнен. Он бьет с такой силой, что я чувствую, как горит кожа на моих руках. Второй удар хуже, чем первый. Он бьет в то же место, и я пытаюсь туже завернуться в маленький клубок. Третий и четвертый удары наполнены ничем иным, как ненавистью.
— Пожалуйста, — кричу я сквозь горькие слезы. Я задерживаю дыхание и желаю, чтобы это все закончилось. Чтобы, наконец, это закончилось.
После, как будто бы, прошедшей вечности удары прекращаются. Я осторожно убираю руки от головы и пытаюсь выглянуть, чтобы увидеть, где папа и что он делает.
Женщина, пришедшая с ним, теперь стоит около него, она хмурится и смотрит на меня. Папа тоже смотрит на меня, его лицо искажено в оскале.
— Она ничего не сделала, — говорит женщина.
— Заткнись! — отвечает папа, все еще глядя на меня.
Он проводит тыльной стороной руки по лбу, его озлобленные глаза все еще приклеены ко мне. Папа сплевывает на пол и выпрямляет спину.
— Ты навела чертов беспорядок. У тебя кровь, — говорит и указывает подбородком на меня.
Сквозь слезы я пытаюсь сфокусироваться на ранах на моих руках и ногах. Некоторые порезы кровоточат, некоторые — просто царапины, из других просачивается немного крови.
— Мне так жаль, — заикаюсь я, тяжело дыша.
— Тебе и должно быть жаль… — он подходит ближе ко мне и замахивается кулаком.
Это похоже на вечность. Мое лицо горит, когда удары продолжаются. Пожалуйста, Господи, забери мою жизнь.
Внезапно я перестаю чувствовать. Никакой боли, никакого давления, никакой печали. Просто красивая завеса черного, которая окутывает меня. Я падаю в нее и начинаю находить приют в покое, которым, наконец, наделена.
Так ощущается смерть? Мне нравится.
Глаза невыносимо болят, когда я пытаюсь их открыть. Пульсация в голове не позволяет даже немного приоткрыть, но я прилагаю усилие и делаю это. Несколько раз моргаю, пробую сфокусировать взгляд и увидеть, где я.
Я лежу на полу в гостиной, на том же месте, где отец начал избивать меня.
Громкий гул стоит в ушах, мощно пульсируя, сжимая все в моей голове. Моргаю, и мне удается сосредоточиться на вмятине в стене и медленно отвести от нее взгляд.
Где-то рядом я слышу страстные вздохи. Звук непрерывного и возбужденного безумия и женский голос, стонущий в ритм с поскрипыванием пружин.
— Ты ощущаешься так хорошо, Стэнли, — говорит она, прерывисто, выдыхая.
Пытаясь быть настолько тихой, насколько возможно, я двигаю руками и ногами, пробуя найти равновесие. Толчки продолжаются, я слышу возбужденные стоны своего отца, занимающегося сексом с женщиной, которую он привел домой.
