Чтожстшу дорого на свете? Неужели — ничто?
225
Максим Максимыч еще кричал вслед, но «коляска была уже далеко»; в ответ на последний вопрос штабс-капитана: «а когда вернетесь?..» — Печорин «сделал знак рукой, который можно было перевести следующим образом: вряд ли! да и зачем?..»
8 Прочитаем «Оногина» вместо
Рассматривая то, что произошло, с позиции Максима Максимыча, мы осудим Псчорипа, он покажется нам холодным, равнодушным эгоистом.
Но если взглянуть на происшедшее сего позиции? Одинокий, тоскующий, озлобленный несчастьями, которые он приносил людям, Печорин одного только хочет: чтобы его оставили в покое, не терзали воспоминаниями, надеждами,— и в этот самый миг встречает человека, который от чистого сердца, из самых лучших побуждений, непременно будет терзать его... В таком случае, если даже мы не сможем оправдать Печорина, то, по крайней мере, поймем его поведение.
А Максим Максимыч оскорблен — и это естественно.
«— Да,— сказал он наконец, стараясь принять равнодушный вид, хотя слеза досады по временам сверкала на его ресницах,— конечно, мы были приятели,— ну, да что приятели в нынешнем веке!..» (курсив мой.— Н. Д.).
Обида Максима Максимыча привычно выливается в стариковское ворчанье на новый век. Он не может понять истинных причин поведения Печорина и взамен придумывает те, которые ему понятны: «Что ему во мне? Я не богат, не чиновен, да и по летам совсем ему не пара... Вишь, каким он франтом сделался, как побывал опять в Пстербургр... Что за коляска!., сколько поклажи!.. и лакей такой гордый!..— Эти слова были произнесены с иронической улыбкой...»
Мы сочувствуем Максиму Максимычу и в то же время понимаем его трагическую ошибку: в данном-то случае он но прав. Не потому Печорин пренебрег им, что он «не богат, не чиновен». Но как ему понять странного молодого человека, который и сам себя не понимает?
Обида Максима Максимыча тем больнее, чем она непонятнее: за что? Разве он хоть чем-нибудь виноват перед Печориным? Любил, помнил, возил за собой его бумаги...
Автор тоже помнит о бумагах,— разумеется, они его заинте^ ресовалн. Максим Максимыч, хранивший их столько лот, теперь, под влиянием обиды, готов «наделать патронов» из записок Печорина, отдать их случайному спутнику: «...вот он вынул одну тетрадку и бросил ее с презренном на землю; потом другая, третья и десятая имели ту же участь: в ого досаде было что-то детское...»
И по-детскн наивно Максим Максимыч отрекается от Печорина: «Какое мне дело?.. Что, я разве друг его какой?., или родственник?..»
