По дороге Абигэль успела дозвониться по мобильному телефону лучшим подругам своей дочери. Нет, Леа никогда не делилась с ними такими мрачными мыслями, она не принадлежала ни к сатанинской группе, ни к какой-либо секте. Да и не бывала почти нигде. Она училась в пятом классе, боже мой, прилежная ученица, светлая девочка. Как такие слова могли выйти из-под ее пера? Абигэль спрашивала по телефону, был ли у Леа дружок, пять девочек ответили отрицательно. Оставался один вариант: Интернет. Зарегистрировалась ли Леа в какой-то социальной сети без ее ведома? Общалась ли с нехорошими людьми? Узнать это было невозможно: планшет Леа разбился вдребезги во время аварии.
Приехав на место, Абигэль зашла в бистро на краю пляжа, зажатое между скалами. Отец говорил ей, что любил приходить сюда каждый день и, сидя на скамейке, часами смотреть, как катятся по гальке волны. Так сидеть и мечтать – для него это стоило всех на свете путешествий. Абигэль хотелось ему верить, этот меловой мир вертикалей и острых граней, обрывающихся прямо в море, был не лишен магии.
Она посмотрела на разноцветные бутылки за стойкой, и ее слюнные железы заработали в полную силу. Она представляла себе приятный звон льдинок в стакане, кислоту лимона, ожог крепкого алкоголя. Официант подошел принять заказ.
– Пожалуйста… кофе.
Переключатель сработал в ее мозгу в последний момент, и она испытала гордость, что устояла перед зовом бутылок. Маленькая чашка эспрессо была выпита быстро – кофе оказался густым, как гудрон, и крепким, – и она отправилась на машине к дому на улице Оль. Встреча была назначена через полчаса. Ключ у нее был, поэтому она толкнула скрипучую калитку и вошла. Приоткрытая входная дверь скажет хозяину о ее присутствии.
Внутри было так же холодно, как снаружи. Склеп, да и только. Отопление отключено. Гора почты на полу. Реклама, проспекты, конверт из банка…
Она положила все на старый деревянный столик. Интерьер был сведен до жизненно необходимого минимума и овевал холодом, отчего молодой женщине стало не по себе. Телевизор на потертой до дыр тумбочке, древний диван, на котором Ив спал, когда она приезжала к нему с Леа. Полное отсутствие комфорта. Ее отец всю жизнь жертвовал собой ради людей и государства. Он заслуживал лучшего.
Кутаясь в куртку, она заглянула в кухню, потом в спальню. Альбомы комиксов XIII стояли в ряд на этажерке. Стена напротив кровати сплошь оклеена фотографиями, которые она рассмотрела заново. Отец и она, вместе… Запечатленные, порой неловко, мгновения жизни. Вот старый снимок, на котором она, восьмилетняя, рядом с темноволосой, коротко стриженной женщиной. Абигэль знала, что это ее мать, но воспоминания о ней у нее сохранились лишь обрывочные и очень расплывчатые. Она записала в своей тетради снов, что ее мать умерла на больничной койке, когда ей, Абигэль, было девять лет. С тех пор пришлось расти одной, с болезнями, переломами и помощницами по хозяйству, которые худо-бедно играли роль матери – без материнского тепла.
