Абигэль прижала ладони к щекам:
– Вы уверены, что это не имитация?
– Никаких сомнений. Эти слова на листке, который ты принесла Патрику, написала Леа.
Абигэль утратила дар речи. Она представила себе, как Леа в своей комнате, заперев дверь, пишет эти четыре зловещие строчки и прячет листок в ящик стола.
– Мы побывали на месте аварии сегодня утром, – объяснил Фредерик. – Ночью навалило много мокрого снега. Все размыто, невозможно отыскать место, где ты будто бы копала…
– Что значит «будто бы»?
– Это письмо… Ты понимаешь, что этого не может быть, Абигэль?
– Тогда что же? Вот эти слова, перед тобой, и почерк моей дочери!
– Есть два варианта. Первый: Фредди был здесь, у тебя, украл этот листок и закопал его в лесу.
Абигэль не вздрогнула. Она только скрестила на груди руки, вдруг ощутив озноб. Фредди ведь побывал и у Виктора, он всегда околачивался поблизости от своих жертв. Но с какой стати он проник к ней, чтобы украсть лист бумаги, о существовании которого она сама не подозревала? Откуда он мог знать?
– Ты не замечала ничего подозрительного в последнее время? – спросил Фредерик. – Следов взлома? Открытой двери? Незнакомца, бродившего вокруг твоего дома?
– Нет-нет… Только покупатели приходили на днях с агентом по недвижимости. Но я всегда была здесь, когда они смотрели комнату Леа. Стихи лежали на дне маленького ящика ее письменного стола. Никто не мог об этом знать.
Абигэль помнила, что заглянула в эти письма, перед тем как открыть чемоданы, но прочла не все. Было ли среди них это зловещее послание? Как она могла его не заметить?
– Если это и вправду Леа написала эти слова, если письмо было в ее столе среди всех этих листков, то как она могла предсказать, что скоро умрет? Откуда ей было это знать? Боже мой, она же спала, когда случилась авария! Я… я не понимаю, Фредерик. Как с ремнями безопасности, опять что-то не укладывается у меня в голове.
– А ты не замечала за Леа странного поведения в последние недели перед аварией?
– Мы меньше говорили, отношения стали напряженными. Я слишком много работала, а она быстро взрослела. Ты же знаешь, что такое подростки в тринадцать-четырнадцать лет. Переходный возраст. Мы сцеплялись иногда, но ничего серьезного. У нас с ней и не такое бывало.
– Она изменилась? Тебе не казалось, что она стала другой?
– Нет, то есть я хочу сказать, она была нормальным подростком. Но мне кажется, она в кого-то влюбилась. Это было видно. Стала более скрытной, лукавой. Может быть, в одноклассника. Но когда я пыталась с ней об этом поговорить, она замыкалась и отмахивалась, мол, не лезь не в свое дело. Я не давила на нее. Леа была полна жизни, я была счастлива видеть ее такой.
