Но и здесь суровая действительность сильно отличалась от придуманной романтики. Воевать приходилось там, где жили люди с совсем другими понятиями и обычаями, чем те, к которым он привык. А главное, люди эти совершенно не были рады присутствию на их земле чужаков, так что было непонятно, ради чего вся эта война.
Со временем Глеб адаптировался, перестал обращать внимание на бессмысленные, а порой даже глупые и нелогичные приказы командования. Просто выполнял их по долгу службы, и все. А сам мечтал поскорее уже уйти на гражданку, завести наконец семью и растить детей, которых он уже вряд ли отправит по военным стопам своих предков. Ведь предкам было намного проще, они точно знали, что вон там враг, который хочет нас завоевать, а допустить этого никак нельзя.
Танк, на котором сидел Глеб, качнулся сильнее обычного на ухабистой дороге, так что сидящие на нем воины еле удержались от падения.
– Эй, там, внизу, поаккуратней! А то личный состав вдоль дороги растеряем! – крикнул Глеб, стуча кулаком по горячей от жары броне.
Тем временем колонна военной техники начала въезжать в горное ущелье. Глеб достал из кармана зажигалку в металлическом корпусе с откидной крышкой, покрытую сильно истершимся слоем темной краски. На дне зажигалки английскими буквами было выгравировано ее название и слово patent с длинным рядом цифр. Зажигалка была старая, в антикварном магазине за нее бы дали хорошую цену. Досталась она Глебу от деда. Дед уверял, что зажигалка приносит удачу, главное, не давать ее в чужие руки.
Такое суеверие было продиктовано обстоятельствами, при которых зажигалка попала в руки дошедшему до Берлина бойцу красной армии. Там на исходе Второй мировой дед Глеба повстречал одного американца, который хвастливо демонстрировал все прелести и достоинства своей маленькой железной коробочки. Он чиркал по колесику, которое добывало искру и воспламеняло небольшой фитиль, потом демонстративно сильно дул на пламя и весело показывал, что огонь не гаснет.
Тогда еще молодой боец советской армии, дед Глеба уже видел подобные зажигалки у других солдат союзников. И как заядлый курильщик давно мечтал себе такую заполучить.
– Давай меняться? Понимаешь, нет? Меняться, говорю, давай, я тебе, ты мне, – обратился предок Глеба к американцу, развязывая свой вещмешок.
Американец, естественно, не понимающий русской речи, вопросительно уставился на советского солдата, который начал доставать из своей поклажи разные трофейные безделушки, жестами предлагая обмен. Однако никакие ценности, таящиеся в вещмешке советского солдата, американца не прельстили.
