Люди за окном целеустремленно шли в одном направлении — в сторону площади Независимости. Шли поодиночке, парами, группами и даже выстроенными попарно колоннами. Одни несли в руках доски, брус, автомобильные покрышки, трубы, перила, куски листового железа, мешки с кирпичами, брусчаткой и прочий строительный хлам, другие тащили сумки и пакеты с едой, пластиковые бутыля с водой, баулы с одеждой, смотанные в тюки одеяла, ну, а третьи несли канистры с бензином и авоськи, наполненные стеклянными полулитровками. При этом была еще отдельная категория граждан — флагоносцы, эти перемещались хаотично, как им вздумается, единственное, что их объединяло это активное регулярное махание стягами, как будто им шла оплата за каждый отдельный мах. Полотнищ над головами людей было много: государственные желто-голубые флаги Украины, «Свобода», «Батькивщина», «Удар», «Правый сектор», «Самооборона Майдана», голубые флаги крымских татар, красно-черные «УНА-УНСО», флаги Евросоюза, а уж сколько было самодельных стягов, на которых красовались кривые надписи.
Чем ближе машина подъезжала к площади Независимости, тем медленнее она ехала — пешеходы чувствовали себя хозяевами на дороге и мешали движению транспорта, а уже через пару минут «десятка» остановилась, криво припарковавшись к бордюру.
— Мля! Всего полквартала не доехали, — пробурчал Лелик, себе под нос.
— Ничого страшного, не бильше пьяты хвылын и мы будэмо на мисци — ответил ему Болик.
— Ага, только придется идти через ряды «семерок», а оно нам надо?
— Да, ладно, тоби, нацэпымо шоломы та повьязки, та як нибудь пройдэмо!
Степан сидел молча, не вмешиваясь в разговор, он и так понял, что пани бояться каких-то загадочных «семерок» и очень надеются, что смогут пройти незамеченными, спрятав лица под масками и защитными шлемами.
— Приехали, на выход! — повернувшись, приказал, сидевший за рулем Лелик.
Степан выбрался из машины и достал из багажника свои сумки, помня, что ему никто не помогал, он сразу же закинул одну, а плечо, а другую взял в правую руку.
Сопровождающие Левченко парни, достали из багажника армейские шлемы и раскатав «балаклавы» нацепили их поверх масок. Ремешки, призванные фиксировать шлем, парни не стали затягивать, поэтому они сиротливо свисали по бокам.
— Есть, какая-нибудь тряпка, чтобы закрыть лицо?
Степан скинул с плеча сумку и, порывшись в ней, достал клетчатый платок — шемах, который очень часто называют — «арафаткой». Он тут же повязал её поверх головы, замотав свободными концами низ лица, оставив только узкую щель для глаз.
