Не менее странным для нас выглядит и отношение рыцарей к добру. «Нет смысла творить добрые дела, если они останутся неизвестными», – говорил средневековый романист Кретьен де Труа, одобряя постоянную заботу рыцарей о своей репутации. Гордость признавалась совершенно оправданной, если она не была гипертрофирована и не превращалась в высокомерие и заносчивость. Самым оскорбительным для рыцаря было обвинение в недостатке мужества. Благородный, щедрый, верный и надежный, он должен был уметь по-настоящему преданно любить женщину.
«Сражаться и любить» – вот лозунг рыцаря. Любовь должна была быть взаимно верной. Рыцари, принявшие обет верности даме сердца, стойко сопротивлялись любовным признаниям других женщин. Если рыцарь не добьется славы, то дама вправе его разлюбить.
Некоторые исследователи средневековой культуры отмечают, что воспевание дам рыцарями часто носило более прагматический характер. Странствующие голодные рыцари, путешествуя от замка к замку, восхваляли хозяйку, обычно богатую и известную, чей муж находился, как правило, далеко, в надежде на сытный прием, а может, и на продвижение по службе. Но, как бы то ни было, все происходило согласно куртуазному стилю поведения. Служение рыцарской чести и долгу – вот главное удовольствие рыцаря. Культура в целом и мораль в частности выступают в данном случае средством трансформации удовольствия.
В Средние века известны случаи длительных переписок между женскими и мужскими монастырями, где в экзальтированной форме выражалась любовь на расстоянии людьми, которые знали, что никогда друг друга не увидят. Другими словами, они пытались получить удовольствие от платонической любви. Вообще, Средневековье – эпоха подчинения удовольствия морали и религии. Удовольствие люди начинают получать не от удовлетворения своих физико-биологических, то есть витальных потребностей, а от воздержания, от неудовлетворения этих потребностей, а иногда и от прямого издевательства над организмом, считая, что это идет во благо душе.
Интересны в связи с этим слова средневекового поэта Алишера Навои: «Богат не тот, кто в изобилии достатка своего, / Не устает от наслаждений в обладании его. / Богат душой лишь тот, кто милостью Творца / Имеет клад, в котором нет порока для него». Верующий человек отнюдь не лишен удовольствия. Напротив, он порой жертвует мимолетными удовольствиями во имя вечного счастья, мира и гармонии в душе.
«Человеческое удовольствие сегодня состоит в том, чтобы развлекаться, – писал Эрих Фромм, имея в виду под развлечением получение удовольствия от массового потребления товаров и услуг. «Мир, – по замечанию Фромма, – это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы – сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся – вечно разочарованные»
