Он всё ещё давал последние инструкции Феликсу, когда экипаж въехал во двор гамбургской станции почтовых карет. Там уже всё было готово к отправлению. Четыре почтовые лошади нетерпеливо переступали в своей упряжи. Кучера в голубых ливреях грузили на тележки кожаные чемоданы.
Когда карета тронулась, Карл высунулся из окна.
— Запомни, — закричал он, скорбно махая платком, — театр Фридриха Уилхелмштадтского! Пойди к ней сегодня вечером...
В тот вечер Феликс имел удовольствие наблюдать за Анной Скрумпнагель. Талер рабочему сцены помог ему беспрепятственно проникнуть за кулисы. Театр Фридриха не отличался строгими правилами в отношении личной жизни своих артистов. Его преданность искусству стояла на втором месте после необходимости делать деньги. К концу представления актрисы, поощряемые администрацией, спускались в зал и смешивались с толпой зрителей, состоявших в основном из мужчин, стараясь симулировать жгучую жажду, которая утолялась только самыми дорогими напитками.
Со своего наблюдательного пункта Феликс мог убедиться в том, что его друг оказался прав. Анна не была великой актрисой, но у неё были необычайно красивые ноги и она пользовалась ими с поразительным эффектом. Аплодисменты, которыми сопровождалось окончание каждой из её песен, являлись скорее данью её живости, чем вокальному мастерству. Слушая её, Феликс не переставал удивляться тому, как такой слабый, дрожащий голосок мог исходить из хорошо развитой груди и большого рта с ярко-красными губами. Слушатели же, очевидно, не утруждали себя подобными размышлениями. Их взоры были устремлены на чувственное лицо и великолепное тело певички, и они получали большое удовольствие, хотя и не от её исполнения.
Феликс напоминал себе, что он здесь ради миссии милосердия. Он должен был бескорыстно исполнить поручение своего друга, который сейчас подпрыгивал на ухабах по дороге в Гамбург. Преданность — краеугольный камень дружбы, и он был полон преданности, когда спустя минуту постучал в дверь гримёрной.
Высокий женский голос пригласил его войти. Анна делила свою гримёрную с другой актрисой, которая в этот момент застёгивала пояс из ярко раскрашенных бумажных листьев и больших стекляшек, судя по всему, составлявших главную часть её туалета. Его появление не вызвало ни протеста, ни удивления.
— Фрейлейн Анна Скрумпнагель? — спросил Феликс, обращаясь прямо к рыжеволосой девушке.
— Что вам надо? — последовал уклончивый ответ.
