Ещё одна птица внимательно следила за росами — сорока. Убедившись, что поход продолжается, она полетела на запад. Там, в долине Катава, что от южного подножия Зигальги тек на запад, к Каме, затаилась дружина Чёрных Медведей. Услышав рассказ сестры, Бурмила подбросил увесистую палицу и довольно проревел:
— Э-э-эх и повоюем! Вместе с аримаспами так росов побьём — на семена не останется! И как медведи грифонов побили, весь лес узнает!
— Тебе лишь бы подраться! — досадливо махнул рукой Шумила. — Понимаешь хоть, какая там каша заварится? Растает наша дружина в этой битве лютой, как щепотка соли в котелке. Нет, пусть Ардагаст бьётся, а мы его тут подождём. Сгинет его дружина совсем — слава Чернобогу. А вернутся — с победой ли, нет, — всё равно их уже меньше будет. Тут-то мы воинов Солнца и подстережём. Вот тогда и побьют медведи росских грифонов, чтобы в наш лес не летали, ха-ха! — Довольный своим замыслом, Шумила погладил бурую косматую бороду.
Проводникам-аргиппеям не повезло. Сначала их схватили Чёрные Медведи и крепко побили — чтобы не указывали дорогу Ардагасту Убийце Родичей, злейшему врагу свободного леса. Одного аргиппея ещё и съели, по старинному лесному обычаю. Потом проводники встретили царя Санага с дружиной, и тот велел их высечь — чтобы не позорили племя перед росами.
Рано утром из росского стана в долине Юрюзани взлетели и направились к востоку три птицы. Вышата летел белым кречетом, Лютица — орлицей, а князь-чародей Волх Велеславич — соколом. Золотая гора предстала перед их взором во всём своём величии, нерушимым утёсом вставая из багряного моря солнечного восхода. Священная гора имела две вершины, разделённые седловиной, из которых главной была восточная. С севера гору ограничивала долина речки Тюлюк, с востока — хребет Аваляк, с юга и запада — долины трёх речек: Авляра, Синяка и Тыгына, стекавших со склонов горы. Все три речки вскоре сливались и впадали в Белую реку Ра, чья долина лежала за невысоким Аваляком. На западном и южном склонах обрывистые скалы выдавались причудливыми башнями, арками, входами пещер. Так боги некогда укрепили и украсили свою обитель.
В лучах утреннего солнца золотом сияли обе вершины, а ещё ярче — тела сотен грифонов, паривших над горой или стоявших на склонах. А снизу, со всех четырёх сторон, на гору шла, блестя доспехами, несметная рать волосатых великанов на громадных чёрных конях. Одни из аримаспов били снизу из огромных луков. Другие, спешившись, лезли вверх по склонам, разя грифонов мечами и копьями. Следом за ними карабкались горные дэвы. Эти по большей части лишь добивали дубьём раненых грифонов. В воздухе носились на нетопырьих крыльях ветряные дэвы, норовя вцепиться в летучих диво-зверей, обломать им крылья, сбросить вниз, на расправу одноглазой рати. Над горой стоял клёкот и рёв грифонов, которому вторили злобное рычание и крики аримаспов, громовое ржание их коней и оглушительный вой дэвов, шумевших больше всех.
