— Предположим, я верю тебе… — Мег говорила таким монотонным голосом, будто сейчас рассказала правила игры: «Я буду принцессой, а ты будешь буфетным прислугой».
— Скажу, что помогу. А что потом?
«Хороший вопрос», — подумал я.
— Мы…мы в Манхэттене?
— Мм-хмм, — она завертелась и слегка ударила меня. — Адская Кухня[1].
В этой фразе было что-то неестественное, что-то такое же неправильное, как и факт, что ребенок живет на улице и участвует в мусорных баталиях против хулиганов.
Я решил пойти к Эмпайр-стейт-билдинг. Это был современный вход на гору Олимп, но я сомневаюсь, что стражи пропустят меня на секретный шестисотый этаж. Зевс не стал бы так упрощать мне задачу.
Возможно, я мог бы разыскать своего старого друга — кентавра Хирона. У него был лагерь на Лонг-Айленде. И он мог бы предоставить мне приют и защиту. Но такое путешествие наверняка опасно. Беззащитный бог — слишком аппетитная мишень. Любой монстр по пути будет рад меня распотрошить. Завистливые духи и младшие боги тоже не упустят такой возможности. Потом еще и этот таинственный «босс» Кейда и Майки. Я понятия не имею, кто он такой, и не найдутся ли у него прислужники похлеще, чтобы послать их против меня.
Даже если я доберусь до Лонг-Айленда, мой взор смертного может и не увидеть лагерь Хирона — он скрыт туманом. Мне нужен проводник, который отвел бы меня туда — кто-то опытный в этом деле, и кто-то близкий к…
— У меня идея, — я стоял настолько прямо, насколько это позволяли повреждения. Было нелегко выглядеть уверенно с окровавленным носом и телом, облепленным кофейными зернами, — я знаю, кто может помочь. Он живет на Верхнем Ист-Сайде. Отведи меня к нему, и получишь награду.
Мэг издала звук, похожий на что-то среднее между фырканьем и смехом.
— Наградишь меня чем? — она, пританцовывая, вытащила двадцатидолларовую купюру из мусора. — Я уже забрала все твои деньги.
— Эй!
Она бросила мне бумажник, который, не считая юношеских водительских прав на имя Лестера Пападопулоса, был пуст, и пропела:
— Твои деньги у меня, твои деньги у меня!
Я же застонал.
— Послушай, дитя, я не буду смертным вечно. Однажды я снова стану богом и награжу тех, кто помогал мне. А тех, кто этого не сделал — накажу.
Она уперла руки в боки.
— С чего ты взял, что это случится? Ты уже был смертным?
— Вообще-то да. Дважды! Оба раза мое наказание продлилось всего несколько лет!
— Да? И как же ты собираешься вернуть свою богичность, или что-то типа того?
— Нет такого слова «богичность», — я не мог не подметить, что еще не растерял своего поэтического чутья. — Обычно Зевс приказывает мне служить каким-нибудь важным полубогам.
