— Меня действительно только что ограбили. Кроме того, я порабощён маленьким ребёнком.
— Это не рабство, — она отгрызла заусенец на большом пальце и выплюнула его. — Скорее, взаимное сотрудничество.
— Взаимное — это когда ты раздаёшь приказы, а я вынужден сотрудничать?
— Ага, — она остановилась у витрины магазина. — Видишь? Выглядишь ужасно.
Отражение уставилось на меня, вот только это было не моё отражение. Оно не могло быть таким. Лицо точь-в-точь как на ID Лестера Пападопулоса.
Я выглядел лет на шестнадцать. Волосы средней длины, тёмные и вьющиеся — стиль, который рулил во времена Афин, а потом снова в семидесятых. Глаза голубые. Моё лицо выглядело достаточно приятным в придурковатом стиле, но впечатление портил опухший нос цвета баклажана, из которого сочилась кровь, образовывая отвратительные усики над верхней губой. Хуже того, щёки были покрыты чем-то, подозрительно похожим на… Моё сердце ухнуло в пятки.
— Ужас! — воскликнул я. — Это… это угри?!
У бессмертных богов не бывает угрей. Это одно из наших неотъемлемых прав. Тем не менее, наклонившись ближе к стеклу, я увидел, что кожа представляла собой покрытый рубцами пейзаж из прыщей и гнойничков.
Я сжал кулаки и завопил, глядя в небеса:
— Зевс, чем я заслужил все это?!
Мэг дернула меня за рукав:
— Хочешь, чтобы тебя арестовали?
— Кого это волнует? Меня превратили в подростка без идеальной кожи! Бьюсь об заклад, у меня даже нету…
Я с опаской задрал рубашку. Грудь была украшена цветным узором из синяков от падения в мусорный бак и последующих пинков. Но хуже всего было то, что у меня появились бока.
— О нет, нет, нет, — я прошёлся по тротуару, надеясь, что бока не последуют за мной.
— Где мои восемь кубиков? У меня всегда было восемь кубиков. И никогда — боков. Ни разу за четыре тысячи лет.
Мэг выдавила ещё один смешок:
— Тише, плакса, ты выглядишь нормально.
— Я жирный!
— Ты обычный. А у обычных людей не бывает восьми кубиков.
Я хотел возразить, что я не обычный, и даже не человек, но, с нарастающим чувством безысходности, осознал, что сейчас это понятие подходит мне лучше всего.
По ту сторону витрины маячило, хмурясь, лицо охранника. Я позволил Мэг увести себя дальше по улице.
Она шла вприпрыжку, изредка останавливаясь, чтобы поднять монетку или покрутиться вокруг уличного фонаря. Её, казалось, не беспокоили холод, предстоящее опасное путешествие и тот факт, что я страдал угревой сыпью.
— Как ты можешь быть такой спокойной? — поинтересовался я. — Ты полубог, путешествующий с богом, на пути к лагерю, который полон таких же, как ты. Ничего из этого тебя не удивляет?
