— Господи, Энни, ты прекрасна. — Она ничего не ответила, но ее правая рука устремилась вниз, к его животу, затем бедру, а затем и к приведенному в боевое положение агрегату и пару раз провела по нему рукой. Он застонал от удовольствия… И понял, что она остановилась. — Энни…
— Я не могу, Дев, — прошептала она. Неохотно отвернувшись, она переместилась на другую сторону ванны, вне зоны его досягаемости, явно отдаляясь. Она опустила голову на край джакузи и закрыла лицо руками.
— Прости, Дев. Ты не виноват… Простою… поверь мне.
— А кто виноват? — Спросил он, но ответ уже знал. — Это Люгер, да? У тебя с ним любовь или что-то типа этого.
— Что-то типа этого, — ответила она. — Я хотела, но… Не хочу, чтобы это было просто местью.
— В смысле, переспать со мной и вернуться к Люгеру?
Энни кивнула.
— Прости, Дев. Ты красивый парень, у тебя такие глаза, такое тело, такая задница…
— Ух ты. И что, женщины реально так говорят о парнях?
— Только об особенных, — ответила она с улыбкой. Ему, сказать по правде, нравилась ее улыбка. Он никогда не думал о ней как о друге, только как о коллеге, возможно, как о будущей высоте, которую придется взять, но теперь просто говорил с ней, и ему это нравилось. Ему все еще хотелось увидеть ее под собой или на себе, но острого желания больше не было.
— Так что там случилось между вами с Люгером?
— Да что там… — Ответила она. — Я влюбилась в него, и думала, что и он в меня. Но сейчас он с головой ушел в работу, и похоже, для него это вся жизнь.
— Ты сказала это «сейчас» так, словно сама в это не веришь, — она посмотрела на Дева, злясь на то, что она сказал — и злясь на то, что он был прав. — Энни, если женщины разговаривают о мужчинах так, как ты сейчас сказала, то и мужчины разговаривают о женщинах так же, а значит, между мужчинами и женщинами не такая уж принципиальная разница. — Энни ничего не ответила. — То есть, единственное, в чем ты уверена относительно Люгера, это в том, что ты не сможешь изменить его. Дейв Люгер будет уходить с головой работу настолько, насколько захочет, потому что для него его работу важнее и приятнее, чем общение с другими. Это жестко, зато правда.
— И что же мне делать?
— То же самое, что и все, Энни, — серьезно сказал Деверилл. — Ты сидишь здесь именно потому, что твой полковник Люгер засел в своей лаборатории — потому, что ищешь чего-то лучшего, чем сидеть в своей квартире в одиночестве, ожидая человека, который, возможно, так и не придет.
