– Убью, сучка! – орал, брызгая слюной Длинный.
– Ну все! Ша! Длинный, сядь! – удалил по столу Ден.
Все замерли, повернувшись к нему.
– Нахера ножом махать? Молоко есть. Сейчас надоим.
Ден встал позади перепуганной Лены и положил руки ей на грудь. Девушка встрепенулась, и попыталась сбросить руки парня, но Ден крепко, до боли, стиснул наполненные молоком сосцы, так что Лена закричала. Ден перехватил ее руками за шею и сжал горло. Лена захрипела и задергалась. Ден наклонился к самому ее уху и спокойно сказал:
– Будешь дергаться – придушу, и буду доить дохлую, ты этого хочешь?
Лена ничего не могла сказать, только хлопала ресницами, да бесшумно разевала рот. Ден отпустил Ленино горло, и расстегнул пуговицу на ее платье. Девушка тихо заплакала. Ден, не спеша, расстегнул еще одну пуговицу.
– Ну, давай, не томи! – поторопил Серый, пуская слюни.
Лена потянулась было к вороту, но Ден снова сжал ей горло, и девушка опустила руки, отдавая свое тело на милость парней. Можно ли было надеяться на их милость? Она об этом не думала. Боль, страх, унижение лишали ее мыслей. Ден тем временем расстегнул платье на груди Лены, и сдернул его с хрупких плеч девушки, обнажая верхнюю часть тела. Лена быстро прикрыла ладошками большие соски.
– Убери руки, корова! – зло прикрикнул Длинный.
Лена быстро опустила руки.
– Оп-па, – негромко сказал Серый, разглядывая большие груди женщины, вздрагивающие от прерывистого дыхания, – вот так сиськи!
Действительно, груди ее были хороши. Налитые, но не обвисшие, они упруго вздрагивали, подняв вверх острые, темные столбики сосков.
– Длинный, подставляй стакан!
Ден схватил женщину за правую грудь, и направил соском в сторону стола. Длинный быстро подставил стакан. Тонкая струйка молока зажурчала, забеляя чай. Ден доил обстоятельно и не жалея. Он знал, что причиняет боль, и делал это нарочно, изо всех сил сжимая нежный упругий кусок плоти, заставляя женщину вскрикивать и ерзать на стуле.
– Я тоже с молоком хочу! – заявил Серый и протянул свой стакан...
Лена рыдала от боли и стыда. Ее поддерживала лишь надежда на то, что молоко скоро кончится, и ее, наконец, отпустят. Груди болели. Они как будто горели огнем изнутри. «Скорее бы все это кончилось!» – думала она, извиваясь от боли. И, наконец, тот миг настал. Молоко кончилось. Но Ден не отпускал. Он продолжал тискать ее груди, выдавливая из посиневших сосков последние капли молока. Лена ждала, что теперь ее наконец-то оставят в покое. Но Ден вдруг ухватив ее за груди, поднял со стула. Она взвизгнула от боли, но подчинилась.
