- П-пороху!
Цыган бросился к бочкам, принёс две пригоршни пороху и осторожно, по щепотке, стал сыпать на угли. Подвал озарился яркими вспышками и наполнился запахом пороховой гари.
Ведро раскалилось докрасна. Губы у Трясогузки порозовели.
- Я бы сам полез, да он не дал! - объяснил Цыган Мике.
- Холеру какую-нибудь подхватил бы - потом возись с тобой, - сказал Трясогузка. - Тебе ещё будет работа сегодня. Гитара в порядке?
- В порядке!
- А у тебя, Мика, всё готово?
- Флажки остались.
- Пиши скорей!
Мика разложил на ящике заранее приготовленные куски батиста и спросил у командира:
- Три?
- Зачем это? - удивился Цыган.
- Нас трое стало, - ответил Трясогузка.
- А если десять будет или сто?
Вопрос заставил командира задуматься.
- Да и к чему они? - продолжал Цыган. - С этими тряпками только попадёшься!
- Ты что ж, против знамён? - строго спросил командир. - Нет знамени - нет и армии!
Когда Мика сделал надпись на одном флажке и взялся за второй, Трясогузка неохотно добавил:
- Сегодня одного хватит, а потом посмотрим…
Эшелон отправлялся на фронт. По этому случаю солдатам выдали по стакану водки. Но она не подняла настроения. Если и смеялись, то невесело. В шутках слышалась тревога. Ходили слухи, что Красная Армия готовится к большому наступлению. Потому и подтягивались к фронту новые белогвардейские части. И никакой хмель не мог вытеснить из головы мысль о предстоящих боях. С завистью смотрели солдаты на дежурившего у пакгауза часового: он оставался в городе.
Погрузка закончилась. Ждали, когда подадут паровоз. От нечего делать дымили длинными самокрутками. Солдаты, свесив ноги, сидели в дверях вагонов, лениво перебрасывались словами.
И вдруг задорно и весело затренькала гитара. Рядом с пакгаузом стоял Цыган. Гитара порхала в его руках. Он кружил ею над головой, перебрасывал за спиной из руки в руку, протаскивал под коленом и успевал щипать за струны. Гитара пела не умолкая.
Закончив короткий номер, рассчитанный на то, чтобы привлечь внимание, Цыган театрально раскланялся.
- Убирайся отсюда! - сказал часовой, карауливший заложников.
- А тебе что, жалко? - закричал солдат из вагона. - Пусть поиграет!
- Не положено! - ответил часовой. - Здесь заключённые.
- Какой законник! - зло усмехнулся солдат.
Его поддержали многие. Часовому кричали:
- Заткнись, тыловая крыса!
- Он сменится и дрыхать пойдёт, а мы - в окопы!…
- Играй, хлопец!
- Мы, может, кроме пуль, ничего и не услышим больше!
Часовой махнул рукой. Спорить было опасно. Подвыпившие, обозлённые солдаты могли расправиться с ним. Что им терять? Дальше фронта их не отправят.
