Попрощавшись, Боровский быстро покинул двор, и вскоре был уже в своей машине. Н-да. Как-то оно, после жаркой июньской-то погоды. Ну, Виталик.
— Ты на хрена кондиционер на полную врубил?
— Так жарко. Ты же, Петрович, на самом солнцепеке припарковался.
— Ну извини. Тень она там, подальше.
— Так я без претензий. Слушай, ну и холодит он у тебя. Я аж гусиной кожей покрылся.
— Угу. Ты не увлекайся. Эдак запросто посреди лета можно заполучить воспаление легких, — опуская боковые стекла, и впуская прогретый воздух, произнес капитан.
Потом, снял машину с ручника, и тронулся с места. Бросил взгляд на часы. Отчего-то припомнилась парочка фильмов, которые смотрел еще в детстве. Это когда главные герои устанавливали на часах обратный отсчет. Н-да. Глупость несусветная, но расчет ведь на зрителя, и он оправдывается.
— Ало, Миха здорова. Как там в дорожной инспекции?
— У нас-то нормально. А ты часом ни из сизо меня вызваниваешь?
— А это имеет какое-то значение?
— По большому счету нет.
— Вот и я так думаю. Миша, просьба есть.
— Все что могу.
— Погоняй там по «потоку». Интересует серебристая ладовская «десятка», ржавые подпалины на передних крыльях, машина крымская первая буква номера «К».
— Это все?
— Понимаю, и камер в городе мало, и информация, мягко говоря скудная. Но чем богат. И это нужно было еще вчера.
— Может и ориентировку сразу? — Предложил гибэдэдэшник.
— Только не по радиостанции, а эсэмэской. И никаких задержаний. Максимум, срисовать данные, под самым банальным предлогом, ну и заглянуть в салон. Но без фанатизма. Как обычно. Просто потом отзвониться мне.
— Юра, тебе точно больше ничего не надо?
— Нет, Миша. Спасибо, что предложил. Но нет.
Феодосия по сути город небольшой. А коль скоро торопится лицо точно уверенное в том, что его не тронет ни один дэпээсник, так и вовсе оглянуться не успеешь, как проскочишь его насквозь. Вот и нужная ему тех-станция. Здесь работает один умелец.
Откинулся пять лет назад, и ушел в глухую завязку. Теперь и слышать не хочет о татухах, на жизнь зарабатывает аэрографией. Неплохо зарабатывает, надо сказать. Аэрография вообще штука не дешевая.
— Здравствуй, Веселый.
— Начальник? — Оставляя в покое трафарет, удивился мужчина, лет тридцати, с повязанной на голову банданой.
— Никак, не рад?
— А чему радоваться?
Помощник Веселого поняв, что может запахнуть жаренным, поспешил ретироваться в конторку. От греха так сказать, подальше.
— Брось, Веселый…
— Меня Артемом звать. Веселый остался в прошлой жизни. И я в глухой завязке. Тебе машину разрисовать, гражданин начальник? Не вопрос. Под запись, и в порядке очереди.
