А рядом живут честолюбцы, безрассудные люди, его ученики, которым принадлежит будущее; они воображают себя достаточно сильными, думают, что смогут противостоять миру — они хотят броситься в эту сумбурную жизнь, полную зависти, великолепия, упоения и разочарований. Говерт Флинк и Фабрициус, ван Хохстратен и Ренессе — все они оперились в доме Рембрандта, здесь они обрели смелость и самоуверенность.
Да, так оно всегда бывает: в один прекрасный день Рембрандту пришлось убедиться, что ему больше нечего сказать им — они не желают более слушать его… Ведь они получили от него все, что он мог им дать. Они достаточно созрели, чтобы покинуть вскормивший их могучий ствол, чтобы сильный ветер подхватил их и унес на чужую землю, где они пустят корпи и сами расцветут новым, пышным цветом.
Так оно всегда бывает: внезапно все ученики решили его покинуть. Когда он о них думает, они по-прежнему представляются ему зелеными юнцами, которые некогда пришли к нему, горя желанием, чтобы он их вылепил, сформировал; теперь, когда они уходят, он их едва узнает. А они уходят — все, все до одного. Некоторые остаются ему верны, изредка заглядывают или шлют весточку. Другие забывают, как только сами добьются славы. И если он изредка о них слышит, то лишь от торговцев картинами или от случайно повстречавшихся общих знакомых… Настанет день, и он познает полное одиночество… Думает ли он об этом?.. Настанет день, и никто больше не придет к нему, его бывшие ученики разлетятся в разные стороны, в другие города, а может быть, и в другие страны — какое же это дьявольское честолюбие считать, что тебе тесно в пределах родной страны! Они позабудут и его, учителя, и юность свою. Да, такова его участь. Участь мастера. Давать, ничего не получая взамен. Все кормятся несметным богатством, созданным его гением… Прекрасный, но трагический удел. Настанет день — и он познает одиночество… Думает ли он об этом?
Мастер работает.
Осенью Хендрикье отвела маленького Титуса в школу, так пугавшую его.
Он уже почти перестал вспоминать о темно-красных стенах школы и узеньких окнах, в которых вывешены красивые плакаты, написанные красными и черными буквами. Если не было дождя, Титус целыми днями играл на улице, вымощенной серыми каменными плитами. Однако когда он теперь, держась за руку Хендрикье, подходил к зданию, один вид которого всегда заставлял его детское сердечко сильнее биться; когда он уже издали увидел целую ватагу мальчишек, с криками носившихся по острым камням булыжной мостовой в ожидании боя башенных часов, по которому начинались занятия в школе, — мальчика сильнее, чем когда-либо раньше, охватил неясный, щемящий душу страх.
