Ленку он так и не окликнул возле ГУМа. Дружба с Мишкой сама собой увяла после окончания ВУЗа, когда они с Леной переехали в Новосибирск. Почему он её не окликнул? Сейчас стало просто необходимо немедленно, сию секунду, выяснить: как они живут в Новосибирске? Что нового и интересного в их жизни? А ведь он даже не искал их в соцсетях, хотя множество других, из прошлого, были найдены и после первых восторгов и невнятных слов общения (это даже и общением-то нельзя назвать) всё опять отсохло и отвалилось как не настоящее. Игорь набрал номер телефона Ларисы, будучи уверенным, что через двадцать лет там никакой Ларисы не может быть, но пропели гудки, и женский голос ответил:
– Алё, – и через паузу, – Вас слушаю!?
Полувопрос, полувосклицание, Игорь повесил трубку. Невыносимость происходящего заполнило все его поры. «Я умираю. Может, у меня рак? – подумал он, – что за дурь лезет в голову…»
Он распахнул дверь и увидел серую Милу, окаменело глядящую ему в глаза, пустой коридор, тускло освещенный, одиноко присутствовал в их обоюдном взгляде:
– Я подумала, может быть, Вам плохо?
– Мне очень плохо, – Игорь Вячеславович вдруг увидел букет нежности и самоотверженности, потоком текущий прямо к нему, и удивился, почему он раньше не замечал этого бесплатного дара, брошенного к его ногам. – Поехали к тебе, – громко сказал он.
– Поехали, – быстро ответила Мила. – Я сейчас позвоню, – засуетилась она.
– Жди меня на улице, у перекрестка, я на минуту, – бросил Игорь Вячеславович и, подхватив куртку и портфель, быстрыми шагами пошел в праздничный зал.
Музыка гремела на всю катушку. Около стола, откинувшись на кресло, спал зам по экономическим вопросам. Игорь налил стакан виски и выпил залпом, не закусывая, отмахнулся от танцующих Вер, Тань и Маш и быстро пошел к выходу, по дороге сообщая, что он сейчас вернётся.
На перекрёстке стояла Мила и что-то быстро говорила по телефону, отрывочные фразы повисли в воздухе, как запах весны с морозным оттенком:
– …ну, пожалуйста… я прошу тебя… мама, ты не понимаешь… хочешь, чтобы я, как ты… умоляю… обожаю…
В такси было душно, и он открыл окно настежь. Водитель ворчал, но Мила тихим голосом уговорила его не шуметь. Через пять минут Игорь Вячеславович уснул и совершенно не помнил, как он выходил из машины, забирался на пятый этаж без лифта, как он раздевался и требовал выпить за здоровье хозяйки дома. Он абсолютно не помнил, как он костерил директора, выуживая самые секретные и интимные подробности благоденствия их организации, и как он произносил с ненавистью монолог о том, как невозможно быть счастливым и порядочным одновременно.
