На миг Роман оторопел. Оказывается, желание насолить Фанни здесь ни при чем, и потом эта Катрин далеко не такая дура, какой кажется из-за своих невероятных грудей и сияющих глазок. Впрочем, как говорит Эмма, с возрастом женщина хочет не хочет, а умнеет, только уже не знает, что с этим умом делать.
Ладно, это все лишнее. Теперь его ход.
– Я правильно понял, что я похож на вашу несбывшуюся девичью мечту? И что вы намерены теперь со мной сделать? Сломать? Или потискать?
Глаза Катрин загадочно мерцали.
– Пока не знаю. Нужно время, чтобы понять.
Она потянулась к ключу.
– Куда вы меня повезете?
– Зачем везти? В этой машине не только верх поднимается, но и кое-что еще. Видишь?
Катрин нажала на кнопку. С легким шелестом из пазов выползли тончайшие темные фильтры и закрыли окна.
– Вообще-то можно было поставить стекла-хамелеоны, но они немного искажают изображение, а это опасно. Поэтому я попросила цейсовские стекла и их же фильтры. – Катрин говорила с тем высокомерным видом, с каким обычно женщины говорят на темы научные или технические (особенно если ни черта в этом не соображают). – А впрочем, это детали. Главное, что теперь нас с улицы не видно, даже если кому-то взбредет в голову прижаться носом к стеклу.
Она умолкла, облизнула губы, Роман сбросил ногу с ноги, и Катрин обнаружила ответ на свой незаданный вопрос.
– Ага, – промурлыкала она, глядя на его напрягшиеся джинсы. – А застежка у тебя здесь какая, пуговицы? Вот хорошо, я люблю джинсы с пуговицами.
Она его чуть с ума не свела, пока расстегнула эти тугие (джинсы куплены всего три дня назад, как раз перед тем самым походом в Лувр) болты. Страшная сила таилась в ее мягоньких, цепких пальчиках!
С нескрываемым удовольствием она оглядела то, что наконец-то открылось ее взору. Потом нажала еще на какую-то кнопку, и сиденье Романа медленно откинулось назад. Как только оно окончательно утвердилось горизонтально, Катрин ловко вспрыгнула на него верхом и поддернула юбку с разрезами по бокам.
На ней были чулки и пояс с резинками, а трусики… Нет, трусики она не носила.
– Я сразу понял, что ты шлюха, – пробормотал он, стаскивая с нее курточку и пуловер (сегодня голубой, но с таким же глубочайшим вырезом, как тот розовый, в котором она была в прошлый раз). Гладкое, налитое тело. Застежка черного кружевного бюстгальтера оказалась спереди. Потрясающе удобно – разок нажал, и вот оно, почти ненатуральное бело-розовое богатство.
Стиснул пальцами коралловые соски, начал их поглаживать. Катрин запрокинула голову, охнула. Когда заговорила, голос ее дрожал:
