В тот вечер я нарядилась в костюм полицейского — короткая юбочка, чулки, фуражка. Джек был в восторге! Мы встретились в дверях самого пафосного клуба в городе — The Hills. Интерьеры этого заведения были выполнены в стиле барокко. Стены украшены фресками, выполненными учениками школы Никоса Сафронова, а в зале стоит древнее пианино, на котором, по слухам, играл сам Чайковский. Музыкальная палитра: поп, джаз, соул, фанк… Словом все, что душе угодно!
Джек всем был хорош, если бы не его пристрастие к наркотикам… Так и есть — захожу в клуб, Джек сидит на диване — перед ним дорожка белого порошка, стодолларовая купюра, свернутая в рулон, стеклянный столик, пластиковая карта. Полный набор! Кажется, Джек уже втянул носом добрую порцию наркотика и сейчас пребывает в том самом настроении, когда весь мир ему мил и он всех любит.
— Ники! Детка! — иди сюда, зовет меня он.
— Привет Джек!
Его лицо расплывается в нетрезвой улыбке, Джек поправляет волосы, проводит пальцем по переносице и, окунув подушечку пальца в порошок на столе, быстро трет зубы.
— Милая, хочешь я расскажу тебе сказку? — спрашивает он.
— Сказку?
— Да о Хеллоуине. Знаешь, откуда взялись фонарики-тыквы?
Я отрицательно помотала головой.
— Жил-был славный парень по имени Джек. Однажды Джек повстречался с самим Дьяволом. Джек был не из пугливых и пригласил Сатану выпить с ним по кружечке пива. В пабе он уговорил Дьявола превратиться в монету, чтобы было чем заплатить за пиво. Сатана, недолго думая, обернулся монетой. А Джек взял да и положил на монету серебряный крест. А крест, как известно, лишает Дьявола сверхъестественных сил. И стал Дьявол уговаривать Джека освободить его. А Джек и говорит: «Освобожу я тебя, но с одним условием — мою душу ты оставишь в покое, а когда я умру, быть мне не в аду, а в раю». И вот Джек состарился и умер, а в рай его не пускают. Джек пошел к Дьяволу, а тот сказал, что условие сделки нарушить не может и в ад его не заберет. А на улице темно, ничего не видно, и куда теперь идти Джеку, он не знает. Выпросил он у Сатаны горящий уголек, вырезал из тыквы фонарь, положил в нее уголек и с тех пор ходит по свету, угольком светит…
Джек засмеялся. А я подобнее устроилась на диване — минут двадцать Джека можно было не трогать вообще. Он будет погружен исключительно в свои собственные мысли — мысли о смысле жизни, о том, что творится в мире… будет нести всякую философскую чушь, на которую обычно пробивает парней, принявших дозу, а потом медленно придет в себя и мы перейдем к делу.
