Вместо баскетбола Женька предложил записаться в клуб любителей литературы, к тому же занятия у них должен был вести настоящий поэт, но при одном упоминании о стихах Лёху охватила смертная тоска. Он твёрдо заявил, что ему и уроков литературы хватает с лихвой, чтобы ещё портить себе свободное время.
Друзья зашли в тупик, и в этот момент к ним обратилась Лена Синицына. Она всегда была активисткой, что называется, в каждой бочке затычка. На этот раз её назначили ответственной за хор, ведь она ходила в музыкальную школу.
– Мальчики, давайте я запишу вас на хор, – предложила она.
– Куда? Лёха, ты слышал? Она нас на хор запишет! – презрительно фыркнул Женька.
– Не понимаю, что тут такого? – передёрнула плечами Синицына.
– Да это же полный отстой, даже хуже танцев, – скривился Женька.
В это время в разговор встрял Петухов:
– Лен, кого ты уговариваешь? Куда Москвичёву петь? С его голосом только сидеть в туалете и кричать: «Занято!».
– Вот я тебе покажу «занято»! Да я лучше твоего пою. Меня знаешь куда приглашали? – немедленно взъерепенился Женька.
– Знаю. В хор голодных из оперы «Отдай мою горбушку», – съязвил Петухов.
Ленка прыснула со смеху. Обычно Женька не лез за словом в карман, но в этот день остроумие изменило ему. Не найдя иных доводов, он выпалил:
– Если ты такой умный, то сам и записывайся!
– Между прочим, Юра уже записался, – вместо Петухова ответила Синицына.
У Женьки от удивления уши чуть не свернулись в трубочку. Ну и дела! Он уже давно замечал, что Петух подкатывался к Синицыной, но не брал его в расчёт. У того ведь в голове всего две мысли: у кого списать и как бы не спросили. Немудрено, что Ленка смотрела на него как на пустое место. С каких это пор он стал для неё не Петух и даже не Петухов, а Юра. Не успел Женька осознать, что у него появился ещё один соперник, как Петухов добавил:
– Понял? Так что отвали. Меньше народу, больше кислороду.
«Значит, я отвали, а он будет Синицыну кадрить?» – мысленно возмутился Женька и тотчас воспылал желанием тоже петь в хоре.
– Пиши нас с Лёхой, – велел он, обращаясь к Синицыной.
Услышав такое, Лёха аж поперхнулся. Ради друга он готов был в огонь и в воду, но ходить на хор было чересчур жестоким испытанием даже для крепкой мужской дружбы.
– Меня не надо. Я петь вообще не умею, – бурно запротестовал он.
– Ничего, будешь создавать массовость, – заявила Синицына, но Лёха впервые в жизни твёрдо стоял на своём.
– Жень, не обижайся, но я лучше на баскетбол, – сказал он.
