– Так вот. У главаря дырка во всю грудь, можно кулак просунуть, а ему по барабану. А потом главарь страшно так захохотал, и тут все увидели, что это мертвец. Поэтому его ничего не брало. И тогда он взял и всех порешил до единого и в гробы положил.
Васька смолк.
– А гробы он откуда взял? – не выдержав, робко спросил я.
– Откуда-откуда? От верблюда. Я почём знаю. Может, у них заготовлены были для тех, кого они грабили?
Честно говоря, меня взяло сомнение, чтобы разбойники хранили у себя гробы. Видимо, это было написано у меня на лице, потому что Васька вдруг взъерепенился:
– Ты что, мне не веришь? Не веришь, да? Тогда сам посмотри. Ночью часовня из-под земли встаёт и чёрный главарь по округе шастает, сокровище стережёт.
– Так оно до сих пор там? – спросил Тимка, глядя на рассказчика круглыми от ужаса глазами.
– Сто пудов! Где ж ему быть?
Зарытое сокровище было неопровержимым доказательством правдивости Васькиного рассказа.
– А что, если нам его отыскать? – предложил я.
– Ты что?! Тебе жить надоело? – вскинулся Васька. – Говорят же тебе, его мертвец охраняет. Может, он нас даже сейчас слышит.
После этого замечания каждого из нас потянуло домой. Не сговариваясь, мы затушили костёр. По улице мы шли тесной гурьбой. Шутка ли сказать, мертвец прямо здесь, под боком ходит. Это было даже покруче призрака из брошенного дома по соседству с Ларионовыми или вампира, что повадился в курятник к тёте Зине, про которого Васька рассказывал в прошлый раз.
Первым свернул в свою калитку Колян, потом Тимка. Мы с Васькой прощались возле моего дома.
– А ты-то не боишься один до дома идти? – спросил я.
– Не, я привычный. Ну бывай. До завтра, – сказал Васька, поддёрнул штаны и пошагал по улице.
Я даже позавидовал тому, какой он бесстрашный. Ничего не боится, совсем безбашенный.
С вечера я не мог уснуть, всё вертелся с боку на бок. Мне не давал покоя Васькин рассказ. Что, если мертвец в самом деле подумает, будто мы покушаемся на его клад? От этой мысли сна у меня не было ни в одном глазу. Не знаю, сколько я так промучился, но вдруг услышал какой-то шорох.
Я встал и подошёл к окну. Стояла тишина. Все спали. И всё же на душе у меня было неспокойно. Нужно бы проверить, хорошо ли заперта калитка.
Я на цыпочках прокрался в кладовку, взял на всякий случай ружьё, с которым дед ходил на охоту, и осторожно вышел из дома. Не доходя до ворот, я остановился.
На землю опустился такой густой туман, что не было видно ни зги. Он заползал мне прямо в душу, сковывая её леденящим страхом. Гонимый ужасом, я повернул назад и пошёл в сторону дома. Я наугад брел через белую завесу, но ни дома, ни забора, ни сарая не было. Я запаниковал. Передо мной простиралась окутанная туманом бесконечность. Меня начала колотить дрожь.
