Жевать Глебу скоро надоело, и он прилег покурить, положив свой кусок на обрывок газеты.
— Мои деньги мне, Вась, и не давай: сразу шли Егорычу, в смысле Мане…
Юля молчал, опустив голову, не смея взглянуть на Глеба.
— Ну, за шабашку! — Васька поднял стакан и чокнулся с Юлей и Биловым.
Глеб просительно поднял пустой стакан. Васька плеснул ему из своего.
— За шабашку! За наш коровник!
— За Глеба уж давайте, молодожен как-никак… — Билов вопросительно посмотрел на Ваську.
Васька кивнул.
— Да ладно вы… — заерзал Глеб. — Не в этом дело…
— Хотел ты, Глеб, в монастырь спасаться, а сам замуж идешь! — Васька еще раз чокнулся с Глебом, выпил и зажевал мясом. — Неисповедимы пути господни…
— Не в этом дело… И без монастыря можно спасаться… Знать, чем заняться… Коровник-то и дурак сложит. И диссертацию написать… Вот воспитать человека — это да, это труд…
— Вот и иди учителем, — лениво бросил Васька.
— Ага. Я с директором интерната уже говорил временно…
— Ой, Глеб! — сморщился Васька. — Обалдел — поспи.
— Вот у них… — бормотал Глеб, продолжая какую то свою мысль, — самая главная работа. Учитель и врач… Раньше еще поп… Если не халтурят… Поп, тот встречает в жизни и провожает, чтоб не так страшно помирать, учитель воспитывает, чтоб, мол, положительный человек… А врач, чтоб не загнил досрочно. Вот они и нужны, а остальные… — Глеб вяло махнул рукой.
— Ну, поговори, поговори… — Васька добродушно посмотрел на Глеба и тихонько затренькал на гитаре.
Баран капал на угли. Когда он начинал пригорать, Билов поливал барана портвейном. Глеб в момент полива барана любимым вином отворачивался и замолкал.
— Глебушка, давай еще барашка, а то ты совсем мало закусил, — заботливо сказал Билов.
— Временно не хочу.
— А ну-ка, ешь! — приказал Васька.
— Насилие… — проворчал Глеб, принимая от Билова баранье ребро с обрывками мяса. — Вот Эйнштейна взять. С одной стороны еврей, а с другой — физик, а в Бога верил…
Билов приосанился.
— Да не так, как ты! — Глеб махнул бараньим ребром и поморщился. — Долбитесь для моды… Еле-е-помазание… крестами трясете… для понта… — Глеб заглянул в пустой стакан. — Неверующих-то, их вообще не бывает… временно. Васька что думает, неверующий он? Или Юлька?.. Все верят, само собой… И Егорыч верил. В Бога верил, потому что не верил, что помрет… А помер. Давайте-ка помянем его, не чокаясь… Земля ему пухом. Хороший мужик, хотя вроде и ничего особенного…
— Вот именно, — поддакнул Васька.
Глеб сморщился.
