тот факт, что я – падла раненая. Наконец мне чего показалось – а нехило бы этой Джейн брякнуть, проверить, дома или нет. Поэтому я расплатился и всяко-разно. Потом вылез из бара и двинул туда, где автоматы. А руку под курткой все держал, чтоб кровища не хлестала. Ух, вот я нажрался.
Только я когда в будку залез, мне уже не очень в струю было этой Джейн звякать. Наверно, перебор нажрался. Поэтому я чего – я брякнул этой Сэлли Хейз.
Наверно, двадцать номеров перетыкал, пока правильно не набрал. Ух, вот я совсем ослеп.
– Алло, – говорю, когда кто-то, на фиг, трубку снял. Я вроде как даже заорал, так нажрался.
– Кто это? – спрашивает такой ледяной дамский голос.
– Эт я. Холден Колфилд. Мона Сэлли, пжалста?
– Сэлли спит. Я ее бабушка. Почему вы в такой час звоните, Холден? Вы знаете, сколько сейчас времени?
– Ну. Надо с Сэлли погрить. Оч важно. Давайте ее сюда.
– Сэлли спит, молодой человек. Позвоните ей завтра. Доброй ночи.
– Так разубдите! Разубдите ей, а? Во умница.
Затем возник другой голос.
– Холден, это я. – Тут уже эта Сэлли. – Что такое?
– Сэлли? Эт ты?
– Да – и хватит орать. Ты пьян?
– Ну. Ссушь. Ссушь, а? Я приду на Рожжесво. Лана? Елку те украшать. Лана? Лана, а, Сэлли?
– Да. Ты пьян. Ложись уже спать. Ты где? Ты с кем?
– Сэлли? Я приду те елку украшать, лана? Лана, а?
– Ладно. Ложись спать. Ты где? С тобой кто-то есть?
– Никто. Я, я сам и опять я. – Ух как же я нажрался! И по-прежнему щупал брюхо. – Мя подбили. Банда Булыжника мя подстрелила. Знашь, да? Сэлли, знашь или не?
– Я тебя не слышу. Ложись спать. Мне пора. Позвони мне завтра.
– Эй, Сэлли! Хочшь, шшоб я те елку украшал? Хочшь? А?
– Да. Спокойной ночи. Иди домой и ложись спать.
И она повесила трубку.
– Спок’чи. Спокочи, Сэлли, рыбка. Сэлли милая любимая, – говорю. Можете себе вообразить, как я нарезался? Я потом тоже повесил. Она ж, наверно, со свиданки только пришла. Я прикинул, как она там с Лунтами где-то и всяко-разно, и с этим туполомом эндоверским. И все они плавают кругами по чайнику, на фиг, с чаем, и вжевывают друг другу что-нибудь хитровывернутое, и все с таким шармом и все такое фуфло. Господи, вот не надо же было ей звонить. Когда я нажираюсь, я совсем съезжаю с катушек.
Я поторчал в будке еще сколько-то. Вроде как держался за телефон, чтоб не вырубиться. Сказать вам правду, мне было не сильно восхитительно. Только в конце концов я оттуда вышел и двинул в сортир, шатаясь, как последний дебил, а там налил холодной воды в раковину. И макнул туда голову – по самые уши. Не стал даже ни вытирать, ничего. Пусть эта падла капает. Затем подошел к батарее у окна и на нее сел. Там было нормально и тепло. Очень в струю, потому что я весь дрожал, гадство. Смешная фигня – меня всегда трясет, как не знаю что, если я надираюсь.
