– А вы сами все откуда? – спрашиваю.
Только она не ответила. Озиралась так по-деловому – наверно, ждала, что сейчас этот Питер Лорри где-нибудь всплывет.
– Вы откуда, девушки? – снова спрашиваю.
– Чего? – отвечает.
– Откуда вы, девушки? Не говорите, если не в жилу. Я ж не хочу, чтоб вы напрягались.
– Из Сиэтла, Вашингтон, – говорит. С понтом, большой добряк мне сделала.
– Вы хорошо беседу поддерживаете, – говорю ей. – Знаете, да?
– Чего?
Ну ее на фиг. Все равно ни шиша не петрит.
– А вы не против джиттербаг забацать по чуть-чуть, если быструю слабают? Не фофанский такой, не джамп или как-то – путёвый джиттербаг, влегкую? А то все садятся, если быструю лабают, кроме дедов да жириков, и у нас будет куча места. Как насчет?
– Мне это несущественно, – говорит. – Эй – а тебе сколько лет вообще?
Тут я почему-то озверел.
– Ох господи, – говорю. – Только портить все не надо, а? Двенадцать, ёксель-моксель. Я крупный для своих лет.
– Слушай. Я ж тебе уже сказала. Мне такие выражения не нравятся, – говорит. – Если ты так выражаться будешь, я пойду сяду к подружкам, ага?
Я кинулся извиняться, как ненормальный, потому что банда как раз залабала быструю. И девка эта стала со мной джиттербажить – но легко так очень и нормально, не фофански. У нее по-честному получалось. Чуть тронешь – и пошла. И когда вертелась, у нее хорошенькая эта попка ее вихлялась так путёво. Она меня сразу этим вырубила. Без балды. Когда мы сели на место, я в нее уже чуть было не втрескался. Так с девками и бывает. Как сделают что-нибудь симпотное, даже если там и смотреть-то не на что, или если какие-нибудь дуры, ты в них чуть не втрескиваешься, а потом уж вовсе не соображаешь, на хер, куда попал. Девчонки. Господи ты боже мой. С катушек слетаешь. По-честному.
Они меня к себе за столик не позвали – в основном потому, что не шарят ни в чем, – только я все равно сел. Блондинку, с которой я танцевал, звали Бернис как-то – Крабс или Крэбс. Двух уродин – Марти и Лаверн. Я им сказал, что меня зовут Джим Стил, – просто так, на хер, нипочему. Затем попробовал с ними поговорить чутка по-умному, но это было, считай, невозможно. Им руки надо было выкручивать. И не скажешь, кто из них самая дура. При этом вся троица то и дело, на фиг, озиралась, будто рассчитывала, что в зал сейчас влетит целая стая, на фиг, кинозвезд. Наверно, думали, что все кинозвезды, когда приезжают в Нью-Йорк, непременно ошиваются в «Лавандовой зале», а не в клубе «Аист», не в «Эль Марокко»
