Когда и Солнце уходило «спать» за горы, заметно похолодало.
Я спустился вниз, в кают-компанию, где мне был предоставлен ночлег в виде койко-места, прикрученного к потолку на втором ярусе, и раздербанил свой хорошо упакованный рюкзак. Мои соседи уже мирно посапывали и похрапывали, устав от перелета и того, чем они хариус запивали, а я вытянул из своего баула красный «яхтенный» комбинезон — полезная, надо полагать, на корабле штука. Я его специально купил, чтобы не промокнуть ни в лесу, ни на палубе! А когда его ещё одевать, если не сейчас? И я оделся тепло и красиво… и вышел на палубу полюбоваться небом, просторами и пивка попить.
Евгений Ефимович тоже не спал. Этот человек вообще не спит, если рядом есть «красиво» — он тоже любовался вечером. Романтик! Мы разговорились (как обычно).
— Ну, как вам вечерок, Евгений Ефимович?
— Да, вечер — изумительный! — отвечает ЕЕ (для краткости так буду иногда его называть). — Я смотрю, и просто не могу оторваться! Вроде бы надо идти спать — а спать не хочется. Не хочется пропустить такую красоту! Не могу оторваться — Байкал все же!.. Природа!.. Море, вода, горы!.. Что-то такое есть!.. Вот всё так идеально, так гармонично, так идеально, так!.. — он развел руки, показывая, как всё так дважды идеально!
Иногда можно спросить серьезно:
— Может, водочки дёрнем?
— Нет, — отвечает он, — водку не хочу. Здесь такая энергетика…
— Тогда, может, пива? — перебиваю я его, чтобы не слушать про эту «Энергетику» — задолбало сие модное слово.
— Пива — можно, — соглашается он…
И я облегченно выдыхаю:
— А то — «Энергетика», «Креативный», «Позиционировать»…
— Да-да, — хмыкнув, улыбается он, понимая, куда я гну (мы с полуслова друг друга понимаем) и тихо повторяет: — Да-да, «Позиционировать»…
Открыли баночки («Тыыщщщщьььььь»), чокнулись, глотнули.
Я закурил.
…И мы продолжили беседу, кормя птиц…
Кости тухлого хариуса, летевшая за кораблем, чайка даже не собиралась ловить.
— Не видит, — сказал Евгений Ефимович.
— Видит! Обожралась сволочь — даже прыгать за ними не хочет! — уточнил я.
— Не видит, — всё же настаивал ЕЕ.
Тогда я стал кидать куски вкусного, деревенского хлеба, сорок булок которого (зачем-то) мы купили в Еланцах.
Чайка, как скотина, стала нырять за хлебом в волны, и соблазнила ещё нескольких, неизвестно откуда взявшихся, чаек.
— Ещё как видит! — показал я пальцем на птичек.
— Действительно, — согласился Евгений Ефимович.
И перестали их кормить. Птички тут же исчезли (через пару минут). Все!
