— Твой кран починили. Но запомни, чтоб это было в последний раз.
Он покраснел и смерил меня презрительным взглядом:
— Меня тошнит от одного твоего вида — такой важный ты стал на посту секретаря! Я очень жалею, что мы когда-то были друзьями…
Вот как непросто быть секретарем организации Союза социалистической молодежи. Это стоило мне дружбы некоторых моих друзей, не одного Тонды. Только такие, как Эвочка, думают, что у секретаря одно на уме — выступать с речами.
Кофе я выпил залпом. Собственная голова казалась мне посудиной, в которой кто-то взбивал коктейль из всевозможных проблем. Почему я так переживаю, что Тонда Заяц попадет в нашу стенгазету, если самому ему на это наплевать?! Он шел рядом со мной по примятой колесами траве, насупившийся, молчаливый, и со злостью пинал комья земли. Когда он чуть было не наступил на кустик желтых цветов, я остановил его и отодвинул в сторону.
— Ты что? Каких-то паршивых цветочков стало жалко? Эта «зеленая архитекторша» вас здесь прямо подмяла под себя.
«Зеленая архитекторша» действительно подняла шум из-за того, что ребята, особенно водители, срывают ей план по зеленым насаждениям в микрорайоне, небрежно относятся к цветникам и газонам.
Мне вспомнилась Яна. Она не хотела улетать с Земли еще и потому, что на ней цветут крокусы. А что, если сорвать несколько крокусов и послать ей? Боже мой, я уже совсем помешался…
— Послушай, Тонда, — сказал я, когда мы подошли к крану, — если ты и дальше будешь по полдня просиживать в буфете около Эдиты, которая, кстати, плевать на тебя хотела, то о поездке на строительство автострады в Сахару забудь. А ведь все было почти решено.
Не проронив ни слова, он забрался в кабину.
Теперь пора в техникум. Иван уже ждал меня. В руках он бережно держал спичечный коробок.
— Что у тебя там?
— Блохи. Их наловил для меня на своих собаках ночной сторож. Исключительно в научных целях. Ты знаешь, что блоха одним прыжком преодолевает расстояние в двести раз большее, чем она сама? Вот если бы реализовать эту ее способность в технике, использовать в одном из средств передвижения!..
Иван говорил и говорил, и мне опять было хорошо. С ним мне всегда хорошо.
Прошло десять дней, похожих один на другой. Я не обращаю внимания ни на небо, ни на пение птиц. А цветут ли еще крокусы? Этого я тоже не знаю. На работу теперь езжу трамваем. В подсобке надеваю рабочий халат и встаю за прилавок.
— У вас есть новая пластинка Карела Готта с портретом?
