— Знать, не забыл… Помнишь, — зарумянилась Маринка.
— А как не помнить! Ты и тогда бедовой была. На коне лучше меня сидела.
— Она и ныне казакует лучше иного… Да и с рушницы птицу бьет знатно, — вдруг раздался голос Бур илы.
Кондрат повернул голову и тотчас увидел старого запорожца, сидевшего на пне с дымящейся люлькой недалеко от возка.
— Дедусь, полно хвалить меня, — зарумянилась пуще прежнего девушка. — А то еще кто засватает…
Водка, сваренная из меда, плодов и пряностей.
— Ты, Маринка, не смейся, — сказал Кондрат. — Для казачьей жинки это в самый раз…
— Казачья жинка — сабля вострая, — покачал головой Бурило. — Казак, настоящий сечевик, о жинке не думает. Он не гречкосей.
— Какой я теперь сечевик, дед? Уже сколько годов, как и Сечи нет. О жинке только думать и осталось, — с волнением приподнялся на своем ложе Кондрат.
— Ни к чему эти речи! Ни к чему, — замахал на него люлькой старик. — Ты чего приподнялся — ложись. Вот через три дня здоровым станешь, тогда по-казацки и на коня.
— Не в хвори дело, а казаковать не лежит уж душа.
— Не лежит, так ляжет! Хворь пройдет — и дурь твоя пройдет.
Но Кондрат на эти слова деда так яростно затряс головой, что его светлые волосы волнистыми струйками разметались по подушке.
Бурило был не рад, что вызвал у хворого такое душевное смятение. И он, отвлекая Кондрата от неприятных воспоминаний, спросил его о встрече с ордынцами. Выслушав, старик стал рассказывать смешную историю о том, как запорожец турецкого султана с крымским ханом обманул, а затем, как чумак потчевал попов горохом. Бурило рассказывал так смешно, что вскоре Кондрат и Маринка стали прыскать от смеха. Хохот их услышали соседи, и возле возка, на котором лежал Кондрат, собрался кружок хуторян. Они и не ведали до сих пор, что суровый знахарь может быть таким веселым рассказчиком.
Через несколько дней Кондрат поднялся с постели. За год его отсутствия дома скопилось много работы, которая была под силу лишь мужчине. Нужно было починить хозяйственные постройки, поправить плетень, вырыть тайный погреб взамен старого для хранения запасов соленого мяса и сала. А там подоспела косовица, пришла пора собрать взращенный матерью урожай.
Только в воскресный день к вечеру Кондрат сумел освободиться от всех этих дел и пойти к Бур иле. Юноше хотелось поблагодарить деда за его помощь, а главное — увидеть Маринку.
Нарядившись в новый жупан, натянув мягкие сапоги, опоясавшись саблей покойного отца, Кондрат залихватски заломил шапку-кабардинку
