Появившись в Севастополе, Чухнин счел необходимым продемонстрировать твердость и пошел наводить порядок, награждая направо и налево офицеров — гауптвахтой, матросов — дисциплинарным батальоном и плавучей тюрьмой. Всем своим поведением, самой манерой держаться, надменной и высокомерно-брезгливой, он старался показать, что скрутит этих «курортных моряков» в бараний рог. Вместо прежнего обычного приветствия: «Здорово, славные черноморцы», матросы слышали теперь только невнятное мычание: «Зда… о-о…»
Матросы стали редко сходить на берег — боялись встретиться на улице с приспешниками Чухнина, а то и с ним самим, что всегда грозило неожиданными осложнениями. У ворот Приморского бульвара стояли патрули, подчеркивая значительность вывешенных черных досок-объявлений. На них большими белыми буквами было начертано: «Вход в сад нижним чинам, чернорабочим, лицам в нетрезвом виде и с собаками воспрещается».
Не видно было матросов на бульваре, зато все чаще пробирались они на Малахов курган, в катакомбы и в инкерманские пещеры — на сходки. Смелые ребята вели свободные разговоры, читали революционные листки и книжки.
Чтобы совсем отрезать матросов от берега, Чухнин приказал прекратить выдачу им пропусков по личным делам. Все матросы оказались на положении арестованных. А занимать их делом Чухнин находил немало способов. Ежедневно объявлялись всевозможные тревоги: боевые, минные, пожарные, подводные. Это не столько тренировало команды, сколько изнуряло людей до такой степени, что они не могли думать ни о чем, кроме своих измочаленных мускулов.
Три-четыре раза в день матросам приходилось переодеваться. То «черные брюки, белая форменка», то «белые брюки, суконные фланелевки», то «все белое» или «все черное».
Большой был щеголь вице-адмирал Чухнин.
Негодование матросов прорывалось то тут, то там. Иногда в самой неожиданной форме. Так, шестого октября 1904 года в казармах некоторых экипажей, особенно в 31-м и 32-м, матросы принялись ломать и бить все, что находилось в помещениях: столы, шкафы, стекла, железные кровати и те погнули, изломали, изуродовали. Выдрали оконные рамы, привели в негодность трубы парового отопления и водопровод. Вода начала заливать помещения.
И все это происходило без единого крика — спокойно, сосредоточенно, в угрожающей тишине.
Для подавления «бунта» были вызваны два полка солдат — Брест-Литовский и Белостокский — с винтовками и пулеметами. Начался обстрел. Безоружные матросы прятались за колоннами, стенами, под окнами. Были убитые и раненые.
