Направо находился лес тополей, вокруг стволов которых вились дикие виноградные лозы огромной величины; они доходили до вершины, потом спускались вдоль реки, переходя от одного дерева к другому, смешиваясь и переплетаясь с испанской бородкой — родом лиан, свисающих с деревьев, соединяя их гирляндами и составляя восхитительный контраст с листьями виноградной лозы.
Молодой человек не мог налюбоваться этим очаровательным зрелищем, к которому он далеко еще не привык, как вдруг заметил легкий столб почти неприметного дыма, который из боскета магнолий спиралями поднимался к небу.
«Что значит этот дым?» — вот какой вопрос предложил он себе прежде всего.
Вид огня всегда выдает присутствие человеческих существ. А девять из десяти встреч такого рода сулят встречу с врагом.
Стыдно сказать (а между тем это совершенно справедливо), но самый жестокий враг человека в прерии, самый страшный его противник — это подобный ему человек. По какой причине? Это трудно объяснить. Мы только приводим факт и не стараемся исследовать его.
Вид дыма не вызвал ни малейшего волнения в душе нашего искателя приключений; он только удостоверился из предосторожности, что его оружие в порядке, после чего въехал в долину и направился прямо к боскету. Впрочем, прямо туда вела узкая тропинка, проложенная в высокой траве. Оливье стоило только держаться ее, что он и сделал с полной беззаботностью.
Он был не прочь увидеть людей, друзей или врагов; уже больше недели он не встречал никого — ни белых, ни метисов, ни индейцев, — и невольно полное одиночество, в котором он находился, начало тяготить его, хоть он и не желал в этом сознаваться.
Он проехал почти две трети расстояния, отделявшего его от боскета, который находился от него не далее пистолетного выстрела, как вдруг остановился со странным волнением.
Сильный и мелодичный голос раздавался среди деревьев, распевая песню на французском языке с безукоризненным произношением. Скоро слова этой песни внятно достигли ушей Оливье. Удивление молодого человека перешло в оцепенение; прекрасная песня, распеваемая в прерии невидимым существом, приобретала, по контрасту с грандиозной природой среди которой она исполнялась, эффект сверхъестественного торжества и, многократно повторяемая отголосками прерии, составляла концерт поразительно гармонический.
Невольно глаза Оливье наполнились слезами; он приложил руку к груди, чтобы сдержать быстрое биение сердца. В одну секунду ему вспомнилась вся его прошлая жизнь; он вернулся во Францию, которую, быть может, оставил навсегда, и понял, как сильна, даже в его сердце скептика, любовь к отчизне.
