Все взглянули на Монбрена, слушавшего с серьезным вниманием.
Жана Ферре в эту минуту нельзя было узнать — так он воодушевился. Он выглядел как настоящее олицетворение народа, такого сильного, терпеливого, так простодушно сознающего, чего он стоит, и после веками пережитой тяжелой борьбы, едва выйдя из пеленок, заявляющего наконец свои права на место в обществе, в котором до сих пор был парией.
— Да, да! Клянемся! — вскричали Жаки. — Где же этот вождь?
— Вот он! — произнес Жан Ферре, указывая на Монбрена.
— Да здравствует Монбрен! — с фанатичным энтузиазмом воскликнули Жаки.
— Господа, — сказал, поднимаясь, Монбрен, — будьте осторожны; дело ваше не забава, а серьезная, жестокая борьба, в которой надо или умереть, или победить.
— Мы умрем или победим!
— Вы ведь знаете меня? Ведь я сам дворянин, следовательно, принадлежу к тому классу, который вы проклинаете.
— Да, да!
— Значит, между нами нет никаких недоразумений. Вы знаете, что меня только ненависть побудила принять опасную честь, которую вы мне предлагаете?..
— Это нас не касается, — перебил Жан Ферре, — мы хотим знать одно: принимаете вы над нами начальство или нет?
— Принимаю с одним условием: чтоб вы поклялись мне в беспрекословном повиновении.
— Клянемся, клянемся!
— Хорошо; теперь я ваш начальник; вам нечего бояться, хвала Всевышнему! Мы скоро так объясним наше дело сторонникам короля, что они должны будут серьезно принять во внимание наши предложения. А теперь, товарищи, — он возвысил голос, — клянусь быть вам верным и служить вашим интересам, которые делаются и моими также, рискуя даже своей жизнью, до тех пор, пока вы сами не освободите меня от слова, которое я свободно даю вам здесь.
Истребители отвечали криками бешеной радости; они давно знали Монбрена и были уверены в том, что на него можно положиться.
— Будьте готовы, — прибавил молодой человек, — я скоро сообщу вам мой план действий. Позаботьтесь, чтоб у вас к этому времени было довольно боевых припасов, чтоб оружие было в порядке; скоро все это вам понадобится. Жан Ферре, О'Бриен и Пастурель будут моими адъютантами; через них я буду передавать свои приказания.
Монбрен еще раз провозгласил тост за уничтожение привилегий и успех дела и чокнулся с начальниками.
— Уезжайте теперь, — произнес он, — меньше чем через сутки вы услышите обо мне.
Еще раз поклявшись в верности, Истребители спустились на улицу через окно, по висевшей веревочной лестнице.
Молодой человек тихо сказал несколько слов Ферре, тот сейчас же сошел вниз и минут через десять вернулся.
