— Да, капитан; только меня все здесь слушаются по одному знаку; мои подданные слепо повинуются мне.
— А про нашего бедного короля этого нельзя сказать, а? И много у тебя подданных?
— Ну, каких-нибудь несколько тысяч человек, не больше.
— Неплохо! Да ты, значит, король всех парижских оборванцев?
— К вашим услугам, капитан.
— Не отказываюсь. Все может случиться; не надо никем пренебрегать.
— Справедливо сказали, капитан.
— Но где же твоя квартира, в которую ты меня ведешь?
— На набережной Сольнери, в доме банщика Дубль-Эпе.
— Известного банщика, у которого собирается вся знать?
— Того самого, капитан; это один из моих адъютантов. Ватан остановился, снял шляпу и с иронической важностью поклонился.
— Что это вы, капитан?
— Кланяюсь тебе, morbleu! Клер-де-Люнь, друг мой, ты великий человек! Предсказываю тебе, что, если не будешь повешен, далеко пойдешь.
— Или высоко поднимусь! Аминь и благодарю вас, капитан. Но вот мы и пришли. Потрудитесь войти.
Клер-де-Люнь прижал пружину; отворилась невидимая дверь, и они очутились в светлой, богато убранной комнате.
Капитан оглянулся; дверь исчезла.
— Вы что-нибудь ищете? — лукаво спросил Клер-де-Люнь.
— Нет, ничего; право, ты великий человек! Так мы в доме банщика?
— Да, капитан; на первом этаже. Взгляните, в окно виден Новый мост.
— Чудесно! Ты ведь расскажешь мне, надеюсь, историю этого подземелья?
— Вам интересно знать?
— Я очень любопытен.
— Извольте! Я расскажу за ужином, если вам угодно.
— С удовольствием; дорога придала мне аппетиту.
— Так пожалуйте в столовую.
— А это какая же комната?
— Мой будуар! — с гордой самоуверенностью отвечал Клер-де-Люнь.
Капитан посмотрел на него во все глаза. Его совсем сбило с толку.
— Там, позади будуара, моя спальня и уборная; затем у меня есть еще столовая и передняя. Видите, как скромно?
— Peste! Хороша скромность! Ты говоришь, у тебя три такие квартиры?
— Точно такие; немножко лучше, может быть, устроенные.
— Но ведь это тебе, должно быть, стоит громадных денег?
— Да нет же, капитан! Ведь это моя собственность.
— Так у тебя свой дом?
— И не один, капитан.
— Послушай, Клер-де-Люнь, это ведь дерзкие шутки!
— Да я нисколько не шучу, капитан. Вы спрашиваете, я только отвечаю.
— И правду говоришь?
— Честное слово!
— Ну ладно! Пойдем в столовую, друг мой.
— Идемте, капитан, — сказал Клер-де-Люнь, приподнимая тяжелую портьеру.
Столовая была большая комната, уставленная буфетами, полными золота, серебра и хрусталя.
С потолка спускалась громадная люстра на золотой цепи. Посредине стояли треугольником три стула, и возле каждого служанка с корзинкой, в которой лежали тарелки, ножи вилки, ложки и хлеб.
