— Теперь, — продолжал полковник, — возьмите каждый по реате[25] и бейте его изо всей силы по пояснице до тех пор, пока он не признает себя побежденным и не согласится исполнять мои приказания.
Пеоны, делая вид, что они только повинуются силе и, так сказать, поневоле исполняют приказание полковника, поддерживаемое четырьмя карабинами и двумя пистолетами, принялись осыпать ударами трактирщика.
Тут, чтобы не уклониться от истины, необходимо заметить, что пеоны со страху или же, может быть, по какой-либо другой причине, но только вполне добросовестно исполняли обязанности палачей.
Трактирщик ревел как бык, он бесился от ярости и извивался как змея, тщетно стараясь вырваться.
Полковник бесстрастно стоял возле него и время от времени ехидно справлялся, как тому нравится эта манера укрощения строптивых и признает ли он, наконец, себя побежденным.
Человеческие силы имеют границы, которых не переступить. Несмотря на все свое бешенство, несмотря на упрямство, трактирщик в конце концов должен был осознать, что тут нашла коса на камень и, если он не хочет быть запорот насмерть, ему волей-неволей нужно покориться полковнику.
— Я сдаюсь! — крикнул он глухим голосом, в котором были слышны гнев и страдание.
— Уже? — холодно проговорил полковник. — Хм! А я считал тебя храбрее! Ты получил всего каких-нибудь тридцать ударов. Довольно! Теперь можете развязать вашего хозяина.
Пеоны поспешили исполнить приказание. Получив свободу, трактирщик захотел подняться, но силы ему изменили, он упал на землю, где пролежал без движения несколько минут.
Наконец он сделал отчаянное усилие и поднялся.
Бледное лицо его нервно подергивалось, в висках стучало, в ушах стоял звон и слезы стыда струились из его глаз.
Шатаясь, он подошел к полковнику.
— Я весь к вашим услугам, caballero, — сказал он, покорно склоняя голову, — приказывайте.
— Хорошо! — отвечал последний. — Наконец-то вы образумились!.. Таким вы мне нравитесь гораздо больше… Прикажите дать корму моим лошадям и помогите моим слугам прислуживать мне.
— Извините, senor caballero, — продолжал трактирщик, — вы позволите мне сказать вам два слова?
Полковник презрительно улыбнулся.
— Зачем? Я и так знаю все, что вы могли бы мне сказать: вы хотите объявить, что теперь сдаетесь, но вас принудили к этому силой, и вы мне отомстите при случае, не так ли?
— Да, — глухо прошептал трактирщик.
— Ну, сколько вам будет угодно, только советую не действовать очертя голову, потому что если вы промахнетесь, то, предупреждаю вас, я уж наверняка не промахнусь. А теперь делайте, что вам приказывают, да поживей.
