Заместитель координатора быстрым взглядом окинул присутствующих, глядя на всех сразу и ни на кого конкретно. Профессиональная привычка.
— В безверии слепы, — лишенным эмоций голосом поприветствовал Николай присутствующих.
— Зрячи мы, — нестройным хором ответили религеры.
Иванов коротко кивнул, жестом предложил товарищам сесть на свои места. Сам опустился в соседнее с Волковым кресло у камина, положил папку на колени. Подождал, пока Колеров займет место на дальнем диване.
Теперь все в сборе, в молчании уставились на серого человека.
Иванов со свойственной ему неторопливостью и обманчивой вялостью копался в открытой папке, перекладывая какие-то листы. Егоров отметил, как напряжены лицевые мышцы заместителя координатора.
Наконец, Николай нашел то, что искал, быстро прочитал несколько предложений и захлопнул папку, положив сверху скрещенные пальцы. Его голос словно звук старого патефона разнесся по залу:
— Рад видеть вас, друзья и соратники. Так получилось, что очередную летучку приходится проводить сегодня. Не смогли подъехать Моторнов и Соловьева, а также Нечаев, который как раз занят в связи со случившимся, — Иванов вновь обежал взглядом сидящих мужчин, опустил глаза к папке. — Напомню, что Кирилл Сухнов, координатор нашего звена, был найден сегодня мертвым у себя в квартире. Влад, когда поступила информация?
Гаврилов тихо кашлянул, прочищая горло.
— Тимур Нечаев позвонил мне сегодня около десяти утра, — Влад нахмурился, рассказывая. — Сказал, что находится дома у Кирилла. Тимур должен был забрать у Сухнова какие-то вещи, пришел без предварительного звонка. Входная дверь оказалась открытой. В дальней комнате, в рабочем кабинете, он и нашел Кирилла висящим на крюке от люстры.
В воздухе повисла пауза, но никто не выглядел испуганным или сильно удивленным. Смерть — частый спутник их работы.
— Тимур сказал, — продолжил Влад, — Что следов насилия он не нашел, что квартира вроде бы в порядке. На столе, в коридоре под зеркалом, обнаружилась записка. Тимур узнал почерк Сухнова. Сейчас, он мне продиктовал, — Гаврилов полез во внутренний карман пиджака и выудил сложенный вчетверо тетрадный листок. — Вот. В записке было: «Слишком много лжи на дороге к правде».
— Оскар Леонэ, — тихо проговорил Артем, задумчиво крутя в пальцах монету, — Роман «Падение Рима».
— Каков контекст фразы? — поинтересовался Ким.
— Это из диалога Брута со Смертью. Собственно, книга построена на факте переосмысления жизни в момент раскаяния на смертном одре.
