— Стиль у вас, Серафим… Вы ангел или нарком, извините? Я и есть мир людей. Никаких связей с Адом не поддерживаю. Выполняю заказ старого знакомого. Губернатора Каима. И, Серафим, какое к чертям укрывательство?
— Где Самаэль?
— Так он не у тебя?
Мы молча смотрели друг на друга. Никогда еще я не был настолько солидарен в каждой мысли с представителем Черных Сфер. На лице Маркиза читалось то, что должно было читаться и на моем: где Самаэль? Как он умудрился обвести нас вокруг пальца? Откуда взял столько сил? Что, будь ты благословен, теперь делать?!
На месте «Респекта» лежал снег, такой же, как и везде.
— Катя будет со мной, — хрипло сказал Маркиз, отводя глаза.
— Я думаю, она сама решит, с кем быть.
— Нас пятеро? — поинтересовалась Дарья, когда Набериус подошел к свидетелям вслед за мной.
— Нет, — я сложил крылья и, чувствуя во всем теле жуткую усталость, оправил поверх них куртку. — Это демон Набериус. Прошу относиться с уважением.
— Папа, — сказала Катя.
— Все хорошо, — Маркиз стоял рядом со мной, не делая попыток подойти к дочери. Молодец; он знал, что я с ним сделаю, если он подойдет к свидетелю. — Ты, конечно, думаешь обо мне черт течто, но я обычный человек. А если иногда и общаюсь с такими, как он, — кивок в мою сторону, — то редко и без удовольствия. Пошли.
— А во мне… тоже? Я тоже наполовину… ты?
— Не знаю, огорчит это тебя или обрадует, но нет. Природа Черных Сфер, — он невесело улыбнулся, — не наследуется.
— Я свидетель, — растерянно сказала Катя. — Папа, я свидетель. Я подумала, это ведь будет лучше, если Дьявол никогда больше не вернется. Он мне ничего не внушал, — Катя демонстративно отодвинулась от меня. — Я сама…
Время дернулось, но я перехватил готовую сорваться шестерню. Скрипнули колеса, перемалывая невидимый стопор. Маркиз мог бы и оценить свои силы. Перемотать историю на полдня он еще мог. Остановить время, пусть и пребывая в отчаянии, — нет. У него еще хватило ума остановиться и не пытаться противостоять мне. Набериус шумно выдохнул, успокаиваясь, посмотрел на меня и, разминая тонкие пальцы, вышел в человеческий мир.
— Разумеется, — сказал он Кате. — Не обижайся, но я продолжу свою работу. Я же не мешаю тебе продолжать твою. Давай, милая. Я хорошо тебя воспитал.
И я подумал, что странный черт прав: он действительно очень неплохо ее воспитал. А потом я его вспомнил. Не лицо, лица я никогда прежде не видел, но голос. Этим голосом чуть больше трех тысяч лет назад говорил взъерошенный тонкопалый черный журавль, покачивающийся на своих ходулях на краю темной стороны зала для аудиенций. А на освещенной стороне стоял среди толпы серафимов, херувимов и престолов я сам, и вокруг меня ошивались мои ребята, тогда еще совсем мелкие. И стояли, разумеется, строем, разумеется, держась за руки, отгораживая нас от журавля, архангелы, а с темной стороны таким же строем замыкали охранный квадрат демоны четвертого чина.
